ушли, и то счастье. – Мужчина поднял указательный палец. – Война – это та же чума.
– Спасибо, – облегчённо выдохнул Андреас и похлопал Лару по колену. – Чума закончилась, слезай!
– Дай бог, чтобы мои родители были живы, – пробормотала она, спускаясь на землю.
Хозяин мебельной лавки внимательно выслушал их просьбу и проводил в мастерскую, где трудились мужчина лет сорока с красным лицом и четверо юношей. И мастер, и его подмастерья глядели на Лару так, словно женщины никогда не переступали порог их святилища.
– Добрый… день, – надломленным голосом поздоровалась она.
– Добрый, – с выжиданием откликнулся мастер.
– У вас… ребёнок, случаем, не пропадал?
И без того красное лицо совсем побагровело.
– Ты что такое говоришь?
– Не сейчас, нет, – успокоила Лара. – Восемнадцать лет назад.
– Восемнадцать лет назад я ещё имел счастье быть неженатым.
Юнцы засмеялись, отчего Лара совсем расстроилась. Слово взял Андреас:
– Вы, должно быть, знакомы со всеми мебельными мастерами?
– Знаком, но не со всеми, – ответил мужчина.
– У кого-нибудь из них восемнадцать лет назад пропадала годовалая дочь?
Мебельщик задумчиво вытер тряпкой лоб.
– Вам надо к мастеру постарше обратиться. Запоминайте, как его сыскать…
Лара и Андреас поехали по новому адресу. Лавкой руководил пожилой мастер, который выказывал недовольство тем, что его отвлекли от работы. Но едва старик услышал вопрос Лары, как взгляд его потеплел, и он улыбнулся:
– Хочешь сказать, что это ты?
Она с надеждой кивнула.
– У старого Франц-Ганцен-Мюллера как-то пропал маленький ребёнок, – поведал мастер. – Не помню, мальчик или девочка.
– Франц… кто? – поморщилась Лара.
– Франц-Ганцен-Мюллер, – без запинки повторил Андреас и хмыкнул. – Сочувствую, киса.
– Спасибо, – грустно вздохнула та.
Мастер достал из ящика стола бумагу и чернила.
– Я напишу название улицы.
– Лара Франц-Ганцен-Мюллер, – потешался Андреас, когда они покинули лавку.
– Да мне вся жизнь понадобится, чтобы запомнить собственную фамилию! – проворчала Лара, глядя в заветный клочок.
– А Ботманн запомнишь?
– А?
– Выходи за меня замуж, тогда и Франц-Ганцен-Мюллер запоминать не придётся, – весело сказал Андреас.
– За кота замуж? – усмехнулась она. – Нет уж. Мне больше по нраву быть Ларой Лихт.
– Ты носишь фамилию женщины, которая украла тебя, чтобы бросить в жертвенную бездну?
– Но ведь в последний момент она передумала…
– Ты носишь фамилию женщины, которая пыталась бросить в жертвенную бездну твоего возлюбленного? – не унимался Андреас.
– Но… – Лара нахмурилась: ей не нравилось, когда её дурачат. – Ты мне не возлюбленный!
– Я твой друг и любовник, – настаивал тот.
– Бывший любовник. И просто попутчик, не друг. Не приписывай