в сплошной шатровый навес.
Кешка, остановившись в высоких папоротниках подле какого-то стройного дерева с перистой светло-зеленой листвой, вынул нож из кожаных ножен и стал легко резать серебристую морщинистую кору.
– Поди-ка, Кондратьич, – подозвал он Егора. – Глянь, однако, такого дерева нет у вас на Руси.
– Не знаю, что за дерево. Пожалуй, что и верно, такое-то не растет у нас. Кора мяконькая, как бархат, – погладил Егор ладонью ствол.
Мужики столпились вокруг и не могли понять, что это за дерево.
– Э-э, братцы, да ведь это пробка! – заметил Егор, колупнув кору ногтем.
– Это шибко хорошее дерево, – подтвердил казак, снимая срезанный пласт коры и обнажая слой желто-зеленой маслянистой заболони.
– С этой коры первейшие балберы[20] на невода и на сетки ладят. Гольды это дерево берегут, зря не рубят. И вам тут жить – его знать надо.
Подошел барин. Кешка показал ему срезанную кору.
– Вот, ваше благородие, интересовались вы пробкой здешней.
– Так и тут есть бархатное дерево?
– Так точно, оно самое.
Барин отошел в сторонку, где сквозь поредевший навес листвы в темную сырость леса падали солнечные лучи. При свете их он разглядел кусок пробковой коры.
– Да-a, действительно самая настоящая пробка, – вымолвил он. – Что вы скажете? А? Южная растительность на этом Амуре, – обратился он к мужикам.
– Вот то-то и есть!.. – соглашались мужики и вздыхали тяжко, словно в этой самой южной растительности и была для них какая-то загвоздка.
Глава восьмая
– Дал бы ты нам, батюшка, денек-другой на раздумье, – говорил Федор, сидя на траве у палатки чиновника. Мужики одобрительно поддакивали ему. – Нам ведь тут жизнь жить, надо бы осмотреться ладом.
– Да какое тут может быть раздумье? Очевидно же, что место не затопляется. Земля, ведь сами же вы смотрели, на четыре пальца чернозем, лучше все равно кругом нигде нет. Леса годны для построек, кедр и лиственница, чего же еще надо?
– Это конечно, – соглашался Тереха, яростно мочаля бороду. – Видно, что округ нет получше местности, но все же дал бы ты нам срок, нам ведь тут неспособно селиться. Вот говорили: на Амуре земли много. А где она, земля-то?
– Хм-хм… – недовольно буркнул барин и сморщился, покусывая короткий ус.
– Зря колеса везли, – вздохнул Федор.
– Разве такой лес осилишь? Тебе-то, барин, чем скорей нас водворить, тем лучше, а нам-то как? – с жаром продолжал Тереха. – К пескам пристали, а наверх-то и не взойти.
– Сколько труда в этот лес убьешь, а как земля-то не станет родить? – рассуждал Пахом. – Вон она, сырая. Тут, поди, сгниет все.
– Леса и те погнили. Строиться-то как из гнилья?
– Опять же, знать бы, когда коней доставят.
– По-сибирски, может, тут и ладно… кто ничего не видал.
– Без скотины тут околеешь, – посыпалось со всех сторон на барина.
– Да вы что, подлецы?! –