в цех к своему земляку Сэму и начал жаловаться на свою новую работу.
– Не могу я ничего с собой поделать, в мозг идёт дурная информация и я сразу начинаю паниковать.
– Слушай Вова, – сказал Сэм, – этот нервный симптом у тебя возник, наверное, от занятия боксом? Если тебя буду сажать в трюм, за отказ от работы, коси на голову и проси, чтобы они тебе черепушку просветили. Хотя сейчас за это не сажают.
– Рентгенография это называется, – пояснил земляку Вова, – у меня там всё в порядке, – ткнул он себе пальцем в висок. – Каждый год мы проводим в спортивном диспансере медицинскую комиссию.
– Тогда тебе нужно вернуться в цех и взяться за работу, – посоветовал ему Сэм, – запомни творчеством своим ты можешь козырять на свободе. А здесь надо быть гибким иначе используют как половую тряпку. И начинай готовиться к свободе, ты парень головастый обопрись на своих родителей и создай своё медицинское дело. И им будет приятно и тебе почёт. Сейчас на воле что угодно можно творить, начиная от частного роддома и заканчивать похоронным бюро. Коммерция нынче в чести у предприимчивых людей. А по тебе видно, что ты успешным будешь предпринимателем. К тому же родители у тебя не последние люди в городе. Они тебя и поставят на нужную колею. Ты знаешь, я по гражданке программист. Считай я тебе нужную и правильную программу сейчас в мозг закачал.
– Я только сто дней отсидел, а ты меня уже на свободу собираешь. Это из области сказок.
– О свободе всегда думать надо, тогда ценить её будешь. А амнистию обещают хорошую сделать, убийц и насильников, конечно, не выпустят. А таких, как ты, точно нагонят из тюрем, – наставлял его Сэм.
– А у тебя самого какая профессия по воле, – спросил Вова у Сэма.
– Я же тебе только что сказал, что я неплохой программист и посадили меня за то, что я у иностранных специалистов умыкнул два компьютера. Это моя вторая судимость, а первый срок у меня был шесть месяцев, которые я отбыл в нашей тюрьме. Там вообще мне повезло, могли дать больше. Я ударил алкаша с нашего двора, а он в суд на меня написал. Я уже осужден был, а у него якобы через три месяца от моего удара инсульт произошёл, от чего он скончался. Но это так говорят его родственники.
– Действительно повезло, – сказал Вова, – могли бы раскрутить за тяжкое телесное преступление.
– Ладно, Ударник, – протянул Сэм руку Вове, – тебя сто процентов, наверное, по всей промзоне рыщут. Здесь если ты отсутствуешь на рабочем месте больше часа, сразу тревогу объявляют.
Вова пожал руку Сэму и ушёл в цех, где его ждал прапорщик Вытнов. Он вывел отказника из производственной территории и доставил в штрафную зону. Вова расписался в постановлении, где ему выписали пятнадцать суток. Но эта санкции была не последней, дальше последовала череда аналогических наказаний. Затем его поместили в БУР (барак усиленного режима). Юра Сэм не забывал про своего земляка, по возможности