сдержал крик, уткнулся носом в сложенные руки, зажмурил глаза и постарался сделаться незаметным. Спрятаться.
Но уши он заткнуть не смог. Его слух терзали крики ярости, вопли боли и страшные короткие хрипы умирающих или раненых. Теперь подмастерье понимал, что произошло, – на караван напали разбойники. В самый темный час, когда довольные торговцы упились вином, предвкушая скорое возращение домой. Наверное, бандиты специально дожидались каравана, зная, что лучшего времени для нападения не выбрать.
Сейчас шла драка не на жизнь, а на смерть. Кто в ней побеждал, Фарах не знал. До него доносились звуки боя, но по ним ничего нельзя было понять. Пару раз сквозь общий ор пробивались ругательства северянина и подмастерье обмирал от ужаса.
«Огонь, – подумалось Фараху. – Откуда взялся огонь на моих руках?»
И тут же он почувствовал, как страх смерти просыпается в нем, заставляет дрожать всем телом. Какой огонь! Идет бой! До огня ли? Он может умереть в любой момент! Бандитам нужно только заглянуть под повозку, ткнуть мечом его сжавшееся в комок тело и перед ним распахнуться двери небытия… Он умрет на коленях.
– Трус! – крикнул Фарах сам себе – Трус!
Он повернулся на бок и попытался нащупать нож, что носил на поясе. Надо вылезти из-под повозки, помочь Танвару и караванщикам. Надо.
Руки отчаянно тряслись. Так сильно, что подмастерье никак не мог нащупать нож. Он дернулся и стукнулся макушкой о дно повозки. Боль отрезвила, и руки подчинились. Зажав в ладони прохладную рукоять, Фарах приподнялся, и рванулся прочь, рванулся отчаянно, вслепую, едва не проломив себе голову.
Он выкатился из-под повозки, растерянный, трясущийся от страха и замер в растерянности. Бой, как оказалось, кончился. Никто уже не дрался. Около повозок лежали тела, из темноты раздавались вздохи и проклятия. Рядом кто-то громко стонал – с надрывом, из последних сил, отчаянно цепляясь за жизнь, но уже соскальзывая в темную пропасть…
«Кто победил?, – думал Фарах, до боли сжимая рукоять ножа. – Кто?»
– Вот и все, – раздалось рядом.
Подмастерье шарахнулся в сторону, вскинул руку с ножом, готовясь защищаться. Но оказалось, что это всего лишь Танвар – усталый и недовольный.
Северянин тяжело вздохнул, выругался, и с размаху сел на землю. В одной руке он все еще держал меч, другую прижимал к лицу.
– Танвар!
Фарах подскочил к спутнику наклонился над ним, схватил за плечо.
– Танвар что случилось?
– Да ничего, – глухо отозвался тот. – Все в порядке. Мы победили.
– Тебя ранили?
– Ерунда, царапина. Будет след на щеке… Вот дети собак.
Подмастерье опустился рядом, разжал руки. Нож выскользнул из раскрытой ладони, упал в пыль и замер в ней, блестя словно леаранская рыба.
– Это разбойники, да? – спросил Фарах, стараясь не стучать зубами. Его всего трясло, и, пожалуй, сейчас он не мог сказать от чего больше: от страха, ярости или от злости на самого себя.
– Верно. – Отозвался