голосе парня появились стальные, злые нотки.
– Нет, все норм! – ответила я, поняла, что пачкаю соплями и слезами Ромкину футболку, и отстранилась.
– Боже! – воскликнул я, взглянув парню в лицо – Что случилось? Ты дрался?
Под Роминым глазом набухал лиловый фингал, нос и губы распухли.
– Ну… – замялся парень – Так вышло! Нарвался на пьяную гопоту.
– Очень больно? В больнице был? – забросала я вопросами, почти забыв о своих неприятностях.
– Все нормально! – более настойчиво повторил Рома – Это, только так страшно выглядит! Ничего серьезного! Магда! Ты куда собралась? Бродишь одна, ночью…
Он опять притянул меня к себе.
– Без белья! – изумленно прошептал парень.
А я опять отодвинулась. Хватит на сегодня… Комментировать отсутствие белья не стала, а соврала:
– Меня тошнит!
Не совсем соврала – от его прикосновений почти тошнило.
– Я поеду домой!
– Пьяница! – пошутил Рома, однако, вид у него был разочарованный – Ладно! Вызову такси!
В ожидании машины мы с Ромкой стояли напротив друг друга, но не близко, и вяло перебрасывались словами.
На прощанье, я его чмокнула – в щеку.
В салоне такси, прислонившись головой к стеклу, пыталась осознать произошедшее между мной и Ласкером, и понять, что мне делать дальше. Просить маму, а тем более, требовать, не выходить замуж за Бориса – бесполезно, она не послушает. Да и обосновать просьбу нечем – Ласкера-старшего не знаю, его недостатки и достоинства мне неизвестны. К тому же, мама этого мужчину любит, и вредить ей я не стану.
Но, если скандальная фотка попадет в сеть – и так наврежу, и маме, и, тем более, Борису, который дорожит своей репутацией. Этот придурок Тим что, не понимает? Сам бы попросил отца не жениться! Зачем меня заставлять? Получается, Борис сына не послушал, или, Тим знает, что не послушает. И знает, какой вред причинит отцу, и себе тоже, если скандал коснется Ласкера. Значит, не будет публиковать! Это блеф! Но, показать моей маме, или своему отцу, может. Ну и ладно! Переживу!
Поднявшись в квартиру, стараюсь не шуметь, проскальзываю в свою комнату, меняю платье на пижаму, и ныряю под одеяло. Очень хочется в душ, смыть позор, и невидимые следы прикосновений Тима. Но – боюсь разбудить маму. Я должна была остаться ночевать у Лики, и, если мама услышит, что я вернулась, поймет – что- то не ладно, и учинит допрос. Поэтому и разулась в комнате, и лежу тихо, как мышка.
Воспоминание о Ласкере хочется стереть, но они сами лезут в голову. Должна признать – его прикосновения были мне приятны. Да! Именно так! И если бы не его злая речь, он бы мог, возможно, получить больше, чем получил. Стыд и ужас произошедшего были отдельно, а ощущение от рук Тима, и от его взгляда, до сих пор волнующие и возбуждающие – отдельно.
Прикосновения, взгляд, запах – все это вызвало в моем теле томление и желание… Желание продолжения. Чего никогда не бывало раньше, ни с кем, и никогда. Впрочем, ничего серьезного, ни с кем, и не бывало.
Последнее время мне