сразу стану нерукопожатным в либеральной тусовке, – подумал Сергей. – Дело не в этом: надо избегать крайних суждений. Просто ограничусь тем, что знаю лично, с чем сталкивался в девяностые».
Вокруг БАБа, как всегда, было очень интересно, жизнь кипела. Говорят, выпускался Колокол, но не герценовский, конечно, – правда, как ни гуглил, Сергей его не нашел. Не виден он из Петербурга. Про всю эту тусовку не скажешь словами Шиллера: Vivos voco; mortuos plango; fulgura frango («Зову живых; оплакиваю мертвых; сокрушаю молнии»). Ни живыми, ни мертвыми, тем более молниями там не интересовались.
Н. Чекулин на биографа все равно не тянет: описывает только лондонский период жизни БАБа, и то не весь – до 2004 года (в это время Чекулин вернулся на родину). Но самое главное – его книги о БАБе носят явно провокационный, а возможно, и заказной характер. Биограф не должен быть ангажирован, а Чекулин танцует танец, на который был приглашен, – не стоит осуждать его, жизнь подчас именно так и устроена: бывают предложения, от которых нельзя отказаться.
Борис любил говорить, что «знает, как надо», – боже, сколько твердили: бойтесь тех, кто знает, как надо! Многие верили новоявленному пророку, шли за ним – слепой поводырь слепых, иначе не скажешь! Как же много ему дано было природой, он мог бы создать тоталитарную секту, типа секты Виссариона, Муна, сайентологии, Белого братства, или что-то в том же духе: превращать людей в зомби, лишать воли и управлять ими по собственному усмотрению. Нет, его претензии были несравненно шире – хотелось вертеть всю Россию на одном месте, ни много ни мало! Да, да, именно на этом месте… И не только ему одному: вокруг всегда вилась стая отвязных и бывалых – попросту барыг и проходимцев.
Сергею вспомнился фильм «Скромное обаяние буржуазии»: очень похоже на то, что было в ЛогоВАЗе девяностых, что он видел собственными глазами. За прекрасной речью и учтивыми манерами выходцев из академической среды скрывались неудержимые и совсем неакадемические страсти: тяга к большим деньгам, к большой власти и, как ни странно, просто к молодой клубничке. В общем, уже не водевиль, но пока не трагедия – пока еще просто фарс, но довольно жесткий. Вкусно выпить и закусить тоже были не дураки. Этот странный и выморочный мир, где герои, усладив свою плоть малолетками обоих полов и женами компаньонов, запускали очередную выгодную сделку по торговле за счет казны живым товаром, военнопленными, покупали за бесценок кусок страны на залоговых аукционах, делали конкурентам предложение, от которого нельзя отказаться, писали все разговоры на видео – так, на будущее, на всякий случай, – складывали их в коробочки с надписями «Гусь», «Примус», «Таня», «Семья», а затем меланхолически рассуждали об идеалах демократии, о десяти заповедях, о борьбе с криминалом и коррупцией, о будущей свободной России, о том, что Зюганов и Примаков тянут нас обратно в стойло коммунистической несвободы. Что тут скажешь – скромное обаяние истинных будущих олигархов.
Восьмидесятые. Затишье