дома. Мы, люди, считаем себя хозяевами земли. Нещадно вырубали леса и убивали ради забавы животных. Сколько живности извели, а? Целые виды уничтожили, так?
Я кивнула головой.
– А как спохватились, было уже поздно. Книгу Красную придумали, стали восстанавливать. Только некоторых и не восстановишь уже. Дети только на картинках и вида́ли. А как восстанавливать-то? Леса вон веками стоят. Сажают и рубят, сажают и рубят – он сгоряча махнул рукой.
– Здесь в Ваарии, мы гости. Если живность охотишь, то только на еду. Раз возьмёшь больше, другой – накажут, ни одно животное не позволят взять. С уважением нужно к природе. Она появилась раньше нас.
– Кто не позволит?
– Хранительница. Кто же ещё?
– А это кто?
Он махнул рукой:
– Это отдельный разговор. За один вечер не наговоримся. И места, значит, тут разные есть. Лес Последнего пути исполняет функцию утилизатора, уборщика. Падаль там если или человек в лесу погибнет. А дикие животные все это знают, и умирать туда уходят.
Я внимательно слушала Игната Петровича.
– Есть лес, в котором можно брать дрова, деревья на строительство, ягоду собирать. Здесь и селения построены возле таких лесов. Опять же с разрешения духов леса.
– Духов? – я хлопала глазами, не веря в сказанное.
– Ага – кивнул он головой.
– Я пока разобрался, что к чему, сам чуть умом не тронулся.
– А есть Лес Хранительницы. Ваарцы туда не ходят и для чего он, мы не знаем. Были пару смельчаков, говорят, но они не вернулись. Туда даже звери не заходят.
К костру постепенно подтянулся местный народ, рассаживались, где есть места, прислушиваясь к разговору. Люсетта села рядом с Игнатом, он приобнял её за плечо, и та примостилась у него под мышкой.
Мясо снимали с вертелов, нарезали крупными кусками, разложили в деревянные подносы. На большую лепешку клали ароматный сочный кусок дымящегося мяса и раздавали.
Я с наслаждением погрузила зубы в сочное мясо и откусила вместе с хрустящей лепешкой. Жевала, закрыв глаза. Вкуснотища.
Животным бросили крупные мослы. Хилый оттянул крупную кость в сторонку, уселся поудобнее, открыл пасть и с хрустом откусил большой кусок. Я так и замерла с открытым ртом.
Игнат обернулся на меня:
– Этот как у тебя оказался?
– Сначала леви́р оказался. Сутки в одном месте ходила, как – будто кто кругами водил. Разревелась, слышу, кто-то подвывает мне. Попёрлась в лес, а там две туши огроменные. Одна уже сдохла, вторая еще живая оказалась. А под пузом у неё этот. Маленький, пищит, подвывает, лысый совсем. Я же ветеринар по профессии, не смогла пройти мимо. Как дура, подошла к ней, говорю так и так мол, погибнет твой маленький без тебя, давай возьму и попробую спасти. Она меня лизнула и умерла.
– А откуда ты знала, что объяснить ей всё нужно? – Игнат прищурился.
– Ничего я не знала. Дома всегда же с животными разговаривала. Это некоторые люди считают, что животные глупые. Все они понимают и чувствуют.
– Ага. Стало быть, повезло тебе, что она тебе дитё