близко, чтобы почувствовать запах ее волос. Знакомый аромат шампуня пробуждает воспоминания о более счастливых временах. Я не могу видеть, очаровательно ли лицо, но мне всегда казалось, что у меня есть чутье на внутреннюю красоту. Думая о той ночи, когда мы впервые встретились, я до сих пор могу вспомнить все до мельчайших подробностей, как я хотел, нуждался в том, чтобы узнать ее лучше. Я всегда доверял своей интуиции, когда дело касалось людей, и я редко ошибаюсь. Могу сказать, хорош человек или плох, в течение пары минут после встречи с ним, и время и жизнь, как правило, доказывают мою правоту. Почти всегда.
– Я уберу, – говорю я, отступаю и нахожу совок и щетку в первом же шкафу, который открываю.
– Как ты узнал, что все это находится там? – изумляется она, и я не сразу нахожусь, что ответить.
– Удачная догадка, полагаю. Ты в порядке? Тебе нужен твой ингалятор?
У Амелии астма, и порой самые странные вещи могут спровоцировать приступ. Однажды она несколько месяцев глазела на розовое пальто в витрине магазина. Откладывала деньги со своей зарплаты, чтобы накопить на него. Купила, надела один раз, а на следующий день его цену снизили до половины, и у нее буквально случился припадок. Амелия всегда считала копейки, хотя в этом больше не было необходимости.
– Я действительно хотела, чтобы этот уик-энд прошел идеально, – растерянно произносит она, словно вот-вот расплачется. – Но уже есть ощущение, что все идет не по плану…
– Слушай, это место немного жутковато, мы выпили по глотку вина, и оба устали. Как ты думаешь, может быть, тебе это померещилось?
– Нет! Мне не показалось! Там. Было. Лицо. В окне снаружи. И смотрело прямо на меня.
– Ладно, прости! – говорю я, выбрасывая осколки стекла в мусорное ведро. – Как оно выглядело?
– Как лицо!
– Мужчина? Женщина?
– Не знаю, все произошло слишком быстро… Я же сказала тебе: как только я закричала, оно исчезло.
– Может, это был таинственный человек, что приглядывает за домом? Экономка? – хмыкаю я, и Амелия пристально смотрит на меня, но не отвечает. – Что?
– Может, нам следует позвонить этой экономке и сказать, что кто-то слоняется снаружи?
– И как ты думаешь, что она предпримет? – саркастически интересуюсь я, но Амелия не слушает и уже ищет свой телефон.
– Ну отлично! – разочарованно произносит она, найдя его.
– Что, нет сигнала?
– Ни одной черточки.
Бобу, по-видимому, наскучил наш обмен репликами, он выходит из кухни и направляется по коридору к комнате для обуви. Мы замечаем, что он ушел, только когда он начинает рычать на старые деревянные двери часовни, оскалив зубы и ощетинившись. Уже в третий раз с тех пор, как мы приехали, наш старый пес делает что-то совершенно ему несвойственное.
– Ну вот. Я выйду на улицу и все осмотрю, – решаю я, натягивая пальто.
– Пожалуйста, не ходи туда, – шепчет Амелия, словно кто-то может нас услышать.
– Не глупи! – отвечаю я ей, прикрепляя поводок собаки к его ошейнику. – У меня для защиты есть Боб. Не так ли, мальчик?
Услышав