Новое Черное Пальто. Мария Ботева

Никогда такого не бывало со мной. Надо спросить Федоса, что это. Как будущего врача и надежду медицины. Так я подумала, но не стала спрашивать. Посидела, потупила в компьютер, пошла к маме. Спросила про Ахиллеса с черепахой. Я же не засну, если не пойму.

      – Не знаю я ничего про черепаху и Ахиллеса, – сказала мне мама, когда услышала наконец-то. Сто лет пришлось ей один и тот же вопрос задавать. У неё был включен телевизор, она смотрела какой-то фильм и кому-то что-то писала в телефоне. Настоящий Гай Юлий Цезарь моя мама, умеет заниматься разными делами одновременно. Я подумала, что Цезарь не так уж далеко ушёл от Ахиллеса, может, мама и сообразит чего. Рассказала ей про парадокс. Она задумалась. Правда, всерьёз задумалась. Говорит:

      – Дай мне полчаса.

      Ну ладно. Пока я с мамой говорила, Катерина на своей странице выставила чертёж. Ахиллес и черепаха. Как ось X, на которой точки А, А1, А2, Ch, Ch1, Ch2. Уверена, никто ничего не понял, это она для меня нарисовала. Я поглядела на её график, но не скажу, чтобы он мне как-то помог в этой жизни.

      Прошло полчаса, мама попросила ещё минут десять, потом пять. Потом показала мне примерно такой же график, какой нарисовала Катерина. Но там было одно отличие. У маршрута черепахи и Ахиллеса был финиш! Им нужно было пробежать отрезок, а не бесконечно дуть по прямой. Если так посмотреть, то Ахиллес в самом деле не догонит черепаху. Не успеет, маршрут уже кончится. Она раньше придёт. Ладно, хоть так. Пусть отрезок, пусть не прямая. Так можно жить. Я думала, не написать ли мне Катерине про это. Что-то меня останавливало. Странный день какой-то, как будто живёшь в нём через силу, как будто идёшь босая по пляжу. Или в обуви, но по глубокому снегу. Или вот ещё… Ну ладно, хватит, дурацкий день. Хорошо ещё, черепаха удрала от Ахиллеса. Интересно, чтобы он сделал с ней? Сварил бы суп? Бывают же черепаховые супы, я где-то слышала. Об этом я уже в кровати думала. Не удивительно, что мне приснился какой-то странный сон. Будто мне надо спрятаться, не помню от кого, и я придумала обернуться черепахой. Такой, нарисованной как будто. Ветер веет по пустыне, а я, черепаха, как лист бумаги лежу, и по мне этот ветер пролетает. А мне смешно, я поняла, что стала вдруг двухмерной, а не трёхмерной. Меня ищут, а ветер дует, а я смеюсь. Так и проснулась.

      Рано смеялась, в школе было невесело. На последнем уроке биологичка опять приставала к Митяю. Прицепилась, что он не успел котлету доесть и она у него пахнет из сумки. А он сидит за первой партой, Римма запах чувствует. Радовалась бы, не мочой ведь пахнет. Она так его гнобила, что он в конце концов заплакал. Губач ржал. Дизель поднял руку, снова, как тогда у Льва, спросил, не мешаем ли мы Римме. Но на неё где сядешь, там и слезешь. Она сказала, что нет, и начала диктовать домашку. Вот же гадюка.