и покрой зело причудливый. Не думаю, что шпионов в такое обряжать будут. У нас такого франта сразу бы заметили.
– Ну-у-у… – потянул Грег, прекрасно понимавший правоту женщины, но не желавший ее признавать.
Он несколько минут рассматривал куртку, дивясь тщательности ее покроя и полному отсутствию каких-либо швов, затем вздохнул и, вернув ее Зельде, спросил:
– И кто он, по-твоему?
– Не знаю, – женщина пожала плечами. – Возможно, он один из тех столичных богачей аэронавтов-любителей, что сами строят себе аэростаты и потом летают на них по всему миру.
Грегор задумчиво посмотрел на лежащего без сознания незнакомца, со всех сторон обдумывая высказанное Зельдой предположение и, не найдя в нем противоречий, согласно кивнул.
– Может быть, но тогда тем более надо сообщить в город, вдруг его ищут.
– Нужно, нужно, заладил. Сообщим еще, а пока лучше доковылял бы до доктора, а то и сообщать не о ком будет.
– Хорошо, – мужчина с кряхтением и явной неохотой поднялся со стула. – Только что мы господину Табусу скажем, как объясним?
– А что тут объяснять-то, – буркнула Зельда, беря со стола миску с нарезанными овощами и направляясь к печи, где уже вовсю бурлил поставленный внутрь горшок с водой. Отправив все нарезанное внутрь исходившей паром посудины, она вновь повернулась ко все еще мнущемуся у дверей Грегу и добавила. – Скажи, сын вернулся, а по дороге домой, на него лихие люди напали.
Грег ковылял по проселочной дороге к домику Табуса, что находился недалеко от реки, ругая в уме совершенно свихнувшуюся Зельду и весь женский род вообще. Только ей могло прийти в голову приволочь в свой дом незнакомого человека, найденного по дороге в лесу, да еще взяться его выхаживать. Грег вздохнул. Впрочем, наверное, именно за вот такое безрассудство, изредка проскальзывающее в ее характере, она ему и нравилась. Помнится, два года назад, когда он в первый раз увидел ее среди беженцев из соседнего села, что находилось в нескольких террах[3] выше по реке и которое зачем-то разбомбили ястанские аэронавты, то поразился силе воли этой женщины. Пока остальные плакали, кляли судьбу и оплакивали родных, она металась среди своих односельчан, стараясь помочь кому только можно по мере возможности. И только когда гомонящая толпа выживших была более или менее успокоена, отошла в сторонку и, усевшись около покосившейся скирды соломы, разрыдалась. Лишь потом он узнал, что в этой бомбардировке погиб ее муж, бросившийся спасать соседских детей из горящего дома. Сильная женщина. Тогда часть беженцев подалась в город, но некоторые, в том числе и Зельда, остались в деревне, благо пустых домов было много, – война и голод не пощадили многие семьи.
Сказать, что он ее сразу полюбил, означало бы соврать, просто как-то незаметно для самих себя они сблизились. Он – одинокий холостяк, молодая жена которого не дождалась его с войны, а подала в магистратуре на развод и вновь выскочила замуж за какого-то лавочника из города. Она – одинокая женщина, у которой война унесла сына и мужа.
И