свистнет, мы для того всё сделаем. Как прежде Вихрю служили, так теперь тебе служить рады; только надобно, чтоб эта дудочка завсегда при тебе была». – «Хорошо же, – говорит Иван-царевич, – чтоб я сейчас стал в моем государстве!» Только сказал, и в ту ж минуту очутился в своем государстве посеред базара. Вот ходит по базару; идет навстречу башмачник – такой весельчак! Царевич спрашивает: «Куда, мужичок, идешь?» – «Да несу черевики продавать; я башмачник». – «Возьми меня к себе в подмастерья». – «Разве ты умеешь черевики шить?» – «Да все, что угодно, умею; не то черевики, и платье сошью». – «Ну, пойдем!»
Пришли они домой; башмачник и говорит: «Ну-ка, смастери! Вот тебе товар самый первый; посмотрю, как ты умеешь». Иван-царевич пошел в свою комнатку, вынул дудочку, свистнул – явились хромой да кривой: «Что угодно, Иван-царевич?» – «Чтобы к завтрему башмаки были готовы». – «О, это службишка, не служба!» – «Вот и товар!» – «Что это за товар? Дрянь – и только! Надо за окно выкинуть». Назавтра царевич просыпается, на столе башмаки стоят прекрасные, самые первые. Встал и хозяин: «Что, мо́лодец, пошил башмаки?» – «Готовы». – «А ну, покажь!» Взглянул на башмаки и ахнул: «Вот так мастера добыл себе! Не мастер, а чудо!» Взял эти башмаки и понес на базар продавать.
В эту самую пору готовились у царя три свадьбы: Петр-царевич сбирался жениться на Елене Прекрасной, Василий-царевич – на царице серебряного царства, а царицу медного царства отдавали за генерала. Стали закупать к тем свадьбам наряды; для Елены Прекрасной понадобились черевики. У нашего башмачника объявились черевики лучше всех; привели его во дворец. Елена Прекрасная как глянула: «Что это? – говорит. – Только на горах могут такие башмаки делать». Заплатила башмачнику дорого и приказывает: «Сделай мне без мерки другую пару черевик, чтоб были на диво сшиты, драгоценными каменьями убраны, бриллиантами усажены. Да чтоб к завтрему поспели, а не то – на виселицу!»
Взял башмачник деньги и драгоценные каменья; идет домой – такой пасмурный. «Беда! – говорит. – Что теперь делать? Где такие башмаки пошить к завтрему, да еще без мерки? Видно, повесят меня завтра! Дай хоть напоследки погуляю с горя с своими друзьями». Зашел в трактир; другов-то у него много было, вот они и спрашивают: «Что ты, брат, пасмурен?» – «Ах, други любезные, ведь завтра повесят меня!» – «За что так?» Башмачник рассказал свое горе: «Где уж тут о работе думать? Лучше погуляем напоследки». Вот пили-пили, гуляли-гуляли, башмачник уж качается. «Ну, – говорит, – возьму домой бочонок вина да лягу спать. А завтра, как только придут за мной вешать, сейчас полведра выдую; пускай уж без памяти меня вешают». Приходит домой. «Ну, окаянный, – говорит Ивану-царевичу, – вот что твои черевики наделали… так и так… поутру, как придут за мной, сейчас меня разбуди».
Ночью Иван-царевич вынул дудочку, свистнул – явились хромой да кривой: «Что угодно, Иван-царевич?» – «Чтоб такие-то башмаки были готовы». – «Слушаем!» Иван-царевич лег спать; поутру просыпается – башмаки на столе стоят,