Осанка уверенная. Какой-то мешок, а может рюкзак, перекинут через плечо. Джулиан открыл ей заднюю дверь, сволочь, и мне пришлось остаться на переднем сидении. Время и место не подходили для джентльменских препираний.
III
Джулиан включил скорость.
Создание на заднем сидении мигнуло несколько раз, оправляясь от легкого шока, и сказало мне, что зовут ее Дебби. Все белые всегда сперва слегка шокированы, когда внезапно сталкиваются с незнакомым черным в темноте. Я обернулся полностью назад, протянул ей руку, и она ее поспешно пожала. Ладонь сухая и мягкая. А духи хороши! Я вообще люблю запах духов. Она улыбнулась – чуть слишком любезно. Так белые обычно улыбаются, когда видят меня в первый раз, дабы показать, что обожают негров и даже, может быть, сами не прочь стать неграми.
Специальным голосом, очень радушным, я сказал ей, что зовут меня Юджин, и спросил, как идут у нее дела. Она ответила, что дела идут хорошо, спасибо, и спросила как дела у меня. Я сказал, что дела у меня идут прекрасно. Джулиан попросил нас обоих заткнуться. Мы посмотрели на него удивленно. Он объяснил, что пытается собраться с мыслями.
Ехали мы очень быстро по стороннему переулку. Я спросил Джулиана – куда это мы, собственно, едем? Он ответил – В студию. Я спросил Дебби, не возражает ли она против такого плана действий. Она ответила, что не возражает, но мне показалось, что в голосе ее при этом прозвучала сомнительная нота.
После получаса езды в калифорнийском стиле, включающем неестественно резкие повороты, максимальное приближение к задним бамперам машин, идущих впереди, неожиданные остановки и рывки с места, свистящие, прокручивающиеся на рывках, шины, произвольную, ничем не оправданную, кроме каприза, смену полос, и в целом множество возможностей закончить жизнь в дымящейся куче укрепленной сталью резины, металла, и пластмассы, мы запарковались где-то в двадцатых улицах, на Шестой Авеню. Надпись над входом свидетельствовала, что и это – бывшее индустриальное здание тоже (как многие в этом районе) принадлежало некогда человеку по имени Уайтфилд. Может, и сейчас принадлежало, и если да, то у человека этого была прямо-таки страсть к репетиционным залам. Пожилой портье спал за конторкой в вестибюле, очки в тонкой оправе сверкали в тусклом свете. Джулиан вызвал лифт. Лифты в здании ходили медленно – здание старое.
Восьмой этаж, к которому мы причалили, дрожал от волосатых рок-н-рольных фрагментов, играемых очень громко в си-бемоль мажор во всех студиях. Джулиан провел меня и Дебби в студию, которую он зарезервировал заранее и, как только за нами закрылась звуконепроницаемая дверь, жестом указал мне на рояль. Данная студия была очень хорошо звукоизолирована, признаю. Джулиан поискал выключатель.
Высокая она оказалась – храбрая наша Дебби – почти с меня ростом, а во мне пять футов и десять дюймов. Лицо у нее было круглое, черты очень простые, глаза зеленые, без выражения. Веснушки. Маленький рот. Грудь