я не прячу, она у всех на виду. И все знают, что по происхождению я – нечистый. А кроме того, все в курсе, что мне доверена высшая тайна священной борьбы. Она хранится у меня в сейфе. И только благодаря ей славные, чистые мальчики, не успеешь глазом моргнуть, превращаются в фанатиков, готовых погибнуть за общее дело. Никаких проблем.
Вождь лично, из рук в руки, передал мне коробку с ампулами. В них, говорит, будущее нашей республики. И твое, говорит, будущее тоже. А какое мне светило будущее без вождя и без ампул? Тюряга. Если не до скончания лет, то уж до старости точно. Я помог одной безнадежно больной даме свести счеты с жизнью. Избавил ее от мучений и взял за это очень приличную сумму. Что меня толкнуло на это? Вовсе не доброта душевная. Дама была богата и при том ужасающе уродлива и тупа, богатство свалилось на нее случайно, по праву наследования. Ее существование на белом свете – торжество несправедливости. Именно осознание этого и позволило мне услышать ее мольбы. Я освободил ее от тягот болезни, а мир – от нее. Никаких проблем. Если б только не выяснилось потом, что эта гадина ведет дневничок, с которым делится своими переживаниями…
Так что я без долгих раздумий согласился с вождем террористов, вступил в Лохань святой веры и вприпрыжку побежал сюда, в этот чертов лагерь.
Все, что требуется от Майора – шпионить, чтобы я берег тайну и никому ее не разглашал. Я берегу. Никаких проблем. А все остальное – никого не касается. Красавчика я им не отдам.
Красавчик. Он сейчас нежится в медсанчасти на белых шелковых простынях. Я забинтовал ему голову – пусть считают, что он ранен, хотя на самом деле у него всего лишь сотрясение мозга. Нет, больше никаких караулов, никаких боевых тренировок. Когда я примчался в будку, его уже развязали, и он смотрел на меня, как щенок, брошенный хозяином. На щеке засохла кровь, и я гладил, гладил, целовал его щеку, я могу часами его целовать.
Любимый мой. Пусть воюют, взрывают, стреляют, погибают другие. Он не создан для войны и для смерти. Он создан для меня. И он счастлив со мной.
Конечно, и он, как все эти несчастные ребятишки, получает свою ежедневную дозу. Я читал его личное дело. Незачем ему знать, что было до меня. Какое значение имеют теперь его многочисленные родственники, увешанные титулами и нагруженные богатствами. Для них он уже умер, и они его оплакали. Им война принесла горе, а мне – счастье. Всегда есть тот, кто выигрывает. Красавчик – мой. Мой пленник, любимый, вся моя чертова жизнь. Я трижды проклял себя за то, что отпустил его в караул. Как я мог! Я должен был предвидеть. Конечно, Котенок сначала испробовал бы все самые легкие пути к бегству. Слава Лоху, что он не убил Красавчика.
А ведь мог бы. Спокойно мог бы. Пуля прошила бы это сладкое, это белоснежное тело, вонзилась бы рядом со светло-коричневой родинкой под левым соском. И оставила почти незаметное, аккуратное отверстие. И через пару часов под мертвой кожей разлилась бы желтизна, и я бы не смог поцеловать