Читу…»
– Наташа! Скорее – уже Читу показывают!
Наташа прибежала, держа в одной руке вазу, в другой яркий букет из белых и лиловых цветов.
«…кортеж сделал остановку на одной из центральных улиц города, и Президент посетил квартиру читинцев…»
– Во дают! – вырвалось у меня.
События на экране развивались по сценарию, известному нам до мельчайших деталей. Даже непоседа Валя уставилась в экран и все пыталась выяснить: «Мама, а это нас показывают, дя?» На экране была похожая на нашу квартира, сияли улыбками «садовод-любитель», его жена и маленькая белокурая дочка.
«Угощайтесь, Владимир Владимирович, вот эти яблоки из моего сада!» – говорил с экрана мой «двойник».
Владимир Владимирович, немного смущаясь, уже прикладывал к носу «забайкальское» яблоко.
– Ты гляди, как отработано! – не мог успокоиться я.
«Если даже в Сибири выращивают такие замечательные яблоки, то можно с полной уверенностью сказать, что люди здесь живут трудолюбивые, любящие свой край, свою землю».
Некоторое время после окончания сюжета мы стояли немые.
– Ну, ладно, посмотрел спектакль? Мойте руки и пойдемте сёмгу пробовать, – сказала жена. – Сейчас только картошку заброшу в микроволновку…
На столе очень театрально благоухали в вазе яблоки.
– Хоть яблоки не забрали… – Наташа подошла к столу и взяла одно.
– А я хоцю яблоко! – подбежала Валя.
– На, грызи. – Наташа подала яблоко дочке. – Президентское!
Наташе вдруг стало очень весело, а скоро мы все втроем долго и дружно смеялись.
Телопись
1 глава
Художник из Замухрайска Сергей Пятиалтынный впервые за свою творческую жизнь рисовал на своей жене.
Минуту назад был сделан последний мазок, и теперь Пятиалтынный стоял, замерев, на расстоянии пяти шагов от Виолетты, и внутренний восторг, готовый вот-вот вырваться наружу вулканом страсти, переполнял художника. На спине жены, крутых ее ягодицах, бедрах, словно языки пламени, полыхали чудесно выписанные огненно-красные лилии. Плавные линии лепестков и тычинок, нежно-зелёных стеблей и остроконечных листьев гениально гармонировали с нежными изгибами молодого статного тела Виолетты, делая всю композицию единым и неразделимым целым. Виолетта стояла неподвижно, чуть дыша, на фоне задернутой серой бархатной портьеры мастерской. Ее обесцвеченные волосы были собраны на затылке в круглую шишку и заколоты шпилькой. Минут пять в мастерской стояла торжественная тишина.
– Ну как, любимый? – Виолетта наконец осмелилась чуть повернуть голову.
– Чудесно! Невыразимо! – встрепенулся от полузабытья Сергей. – Право, я не ожидал… не ожидал такого результата…
– Ну, что ты! Ты у меня такой талантливый! – расцвела в улыбке жена. – Мне не терпится посмотреть!
Она, было, подалась всем телом