приманку. Основной инстинкт ошибается редко.
– Вряд ли это была случайность! Что мне с этим предчувствием делать, на стенку лезть? А если ошибаюсь? Отчего самое важное выясняется в конце, когда изменить ничего невозможно, когда жизнь состоялась, когда все мелодии сыграны, даже звуки вальса и близость в танце не прибавили счастья, лишь усилили драматизм ситуации? Почему жизнь мимолётна и в значительной мере случайна?
Мысли медленно разрушали привычный, сбалансированный во всех отношениях внутренний мир. Его личный мир.
Странное ощущение. Словно у тебя, умирающего от голода, забирают последнюю кровь.
Егор долго не решался бросить монетку, – все врут, почему она должна открыть неудобную правду?
Щелчок. Ещё мгновение, пока серебряный диск кувыркался, он на что-то зыбкое надеялся.
Так не хотелось верить взбесившейся интуиции. Может быть, забыть, сделать вид, что ничего не происходит? Живут же люди в парах, не замечая друг друга: по инерции, по привычке. Изображая любовь, благополучие и счастье.
– Доброе утро, любимая! Извини, вечером буду поздно. Работа. А сам к любовнице. Супружеский секс для здоровья вечером в пятницу. И свобода от всего. В том числе от ответственности. Скучно, противно! Да и не получится. Врать не умею. А пора бы научиться.
Савельев первым соскочил с подножки автобуса при встрече, подал Рите руку. Увидев Егора, суетливо отвёл взгляд, занервничал.
В глазах жены сквозило лихорадочное возбуждение, щёки и шея рдели пятнами, выдавая нервное напряжение, руки не находили себе места, глаза рыскали.
Поцелуй отвергла, по той же странной причине, что и при прощании.
Егор покрутил в ладони серебряную монетку, но бросать не стал, ограничился пристальным взглядом глаза в глаза.
Рита тоже не умела лгать.
Смущение разлилось по щекам. Руки и губы дрожали, выдавая притворное лицемерие, цепляющееся за призрачную возможность уйти от ответа.
– Всё ясно!
– Что тебе ясно, телепат! То, что я устала? Давай не будем выяснять отношения при посторонних. Не знаю, что ты себе придумал. Дома всё в порядке?
– У Лизы пятёрки по всем предметам. Англичанка хвалит. У Ромки зуб выпал. Вчера манту сделали. С велика упал. Как видишь, живём, дышим. А у тебя? Считаешь, нам есть что выяснять?
– Тебе виднее. Не я начала инициировать обряд жертвоприношения.
– Ну да, ну да! Дети тебе сюрприз приготовили. Стол накрыт. Вино, цветы. Я… еле дождался.
– Спасибо!
– Как он тебе?
– Ты о чём?
– О Савельеве. Сексуален, привлекателен, улыбчив, функционально активен, не прочь приударить, набраться опыта.
– Бредишь? Он ребёнок. Как тебе не стыдно!
– Замечательно выглядишь, Рита. Опытность и доступность возбуждают. Вдохновляют, щекочут нервы. Я бы и сам не прочь…
– Сейчас ты меня сильно обидел. Я замужняя женщина, к тому же мать. Угомонись. Где ты нахватался пошлости!
– Я прожил с тобой пятнадцать лет, дорогая. Неужели думаешь, что удастся