чистая, и одежда у нее хорошая. Еще она слушает меня. А у этой Прислуживающей вон пятно на платье. И косынка съехала вбок… Еще она метет некрасиво.
– Единый, спаси и обереги! Нет, я, конечно, всегда знал это. Но какая же чушь у тебя в голове творится?
Я обиженно замолчал. Поэтому я и не люблю говорить. Надо думать как все, и быстро, а у меня не получается.
– Да блин Шамме уже за сорок, ты видел ее ляшки? А грудь у нее больше твоей головы! Да и вообще, она же черная! Как ты можешь ее считать красивой?! – Вестр помолчал. – Может ты под красивой понимаешь добрую?
– Не знаю, – я помотал головой. Лучше помолчать. Это я уяснил давно. Убедить кого-то в чем-либо мне никогда не удавалось.
– Ладно… Слушай, а мужиков ты красивыми не считаешь? Вот я например, красивый?
Я оглядел небритого братца, от которого сильно несло вином.
– Нет, ты очень некрасивый.
– Ну слава Единому!
Я не совсем понял тогда, почему он обрадовался.
– Вот, выпей, – Вестр вытащил откуда-то из-за пазухи закупоренную бутыль.
– Но… мама заругает.
– Да что ты все мама, да мама. Значит так, сейчас допиваешь вино и идешь к Лиине. Сначала спросишь про погоду, – у Вестра язык немного заплетался, – а потом предложи на сеновал. Ну не сразу, там, поболтай немного.
– Зачем?
– Вот олух. Пей давай.
Брат впихнул мне в рот горлышко бутылки и теплое крепкое вино полилось внутрь. Я быстро глотал. Вестр таким бывал редко. Когда не в настроении или пьяный. Брат любил меня поучить чему-нибудь.
Потом мы спустились через задний вход и брат толкнул меня в сторону подметавшей девушки. Меня мутило. Я сделал несколько шагов.
Так, что там брат говорил? Погода, сеновал, потом поболтать. Я проделал почти полпути к Прислуживющей, когда меня затошнило. Я бухнулся на колени и стал извергать из себя остатки пищи вперемешку с красным вином. Прислуживающая вскрикнула и позвала на помощь. Интересно, как это выглядело со стороны? Лиина потом сказала, что ей подумалось, будто я все внутренности свои выплюнул наружу. Брат клял меня последними словами, но на следующее утро искренне извинялся. Мол, хотел же для меня как лучше. Я тогда еще дал себе обещание не притрагиваться к вину, но со временем обещание забылось.
И вот теперь меня обмывала молодая Прислуживающая. Я настороженно следил за ней. Интересно, это мама ее прислала? Мыло пахло каким-то знакомым цветочным запахом. Я спохватился и вспомнил, что времени мне отвели немного, и принялся вытираться.
Спустя десяток асенд я уже сидел в чистой одежде за обеденным столом. Мама пожурила меня за то, что я забыл расчесаться.
– Тебе постричься надо. Совсем зарос. Ты в Геленквейле-то хоть постригался?
– Да. Два раза.
– Что с твоим последним письмом? Ведь второе ты написал хорошо?
– Красивое письмо, – буркнул я.
– Ладно. Тахо, принеси документы Селина. Хочется взглянуть.
– Ну что, получил диплом? – ехидно спросила Беотель.
– Нет, грамоту дали.
– Хоть что-то. Поучишь меня, о великий Колдующий?
Мама