соленая вода, – сказал я, и она посмотрела так, будто удивилась тому, что я могу говорить. – Я сделаю все сам, если принесете ее мне.
Она перевела взгляд на Тора, и тот перевел.
Закончив, он добавил на левантийском:
– Мне пришлось несколько раз повторять, что это необходимо. Как будто они никогда раньше не промывали раны. Может, так и есть. Она определенно никого раньше не зашивала.
– Удивительно, учитывая, как ловко она это сделала.
– Она умеет шить, но только не кожу.
Императрица переводила взгляд с меня на Тора, и озабоченная складка на лбу впервые выдала брешь в ее уверенности. Тор вздохнул.
– Я согрею немного воды, пока горит огонь. Хорошо, что хотя бы дождь кончился.
Утро вышло туманным и серым, и все надежды увидеть солнце быстро угасли. Не успели мы с Тором промыть мою рану, как по крыше снова застучал дождь. Он продолжался до обеда, пока я дремал, просыпался, ел все, что мне давали, и чувствовал, как в тело медленно возвращается жизнь. Тор решил, что я еще слишком слаб для отъезда, но принес из конюшни утешительный отчет о Дзиньзо и заверил меня, что вскоре мы будем вместе со своим народом.
Большую часть времени императрица и ее спутник держались особняком, и все вчетвером мы представляли собой унылую группу, где каждый был погружен в собственные мрачные мысли.
Пока пелену дождя не разорвал крик. Мой взгляд метнулся к двери. Уж слишком хорошо я знал разницу между вскриком удивления и воплем от боли. И топот копыт. Он усиливался под барабанную дробь дождя, затем ритм нарушился, замедляясь и нарезая круги.
Императрица Мико встала с луком в руках. Ее телохранитель последовал за ней. Оба уже были у двери, прежде чем я успел заговорить или вспомнить, что от левантийских слов все равно не будет толку. У меня не было оружия, но я с трудом встал и захромал за ними со всей скоростью, на какую была способна раненая нога.
– Что это? – спросил Тор с охотничьим ножом в руках. – Лошади?
– Это она! – донесся крик – крик, который я понял, поскольку по двору кружили три лошади, а четвертая стояла у сарая, нога ее упавшего всадника запуталась в стременах. Императрица снова натянула тетиву. На ступенях перед ней ее телохранитель обнажил меч.
– Стойте! – крикнул я, держась рукой за дверной косяк.
Лица левантийцев скрывала буря, но их головы повернулись, когда еще одна стрела из черного лука пролетела на волосок от беспокоившейся лошади.
Как только императрица вытащила следующую стрелу, я схватил ее. Императрица оскалилась и выдернула руку, но на мгновение воцарился хрупкий мир, и она не стала стрелять снова.
– Рах э’Торин? – донесся сквозь дождь голос. – Теперь уже дважды предатель?
– Предатель? Да никогда для тех, кто живет по законам чести. Зачем вы здесь?
Говорившая медленно подвела свою лошадь ближе, открыв смутно знакомое лицо, но имя я вспомнить не мог. Она указала на императрицу:
– Она.