Д. называет во второй редакциии, когда появляется линия Мармеладова и его семьи) написаны от первого лица. Писатель любил эту форму: его первый роман – роман в письмах, включающий, кроме того, дневник Вареньки Доброселовой. От первого лица написаны «Записки из подполья». Это лучший способ раскрытия внутреннего мира героя – его исповедь, монолог. Но это не романтический монолог, не предполагающий другой точки зрения – трудно себе представить, например, что после исповеди Мцыри (она занимает почти весь текст поэмы) ему стал возражать монах, к которому обращается герой. Когда в поэме Пушкина старый цыган говорит Алеко: «Оставь нас, гордый человек! … Ты не рожден для дикой доли, / Ты для себя лишь хочешь воли», – перед нами важнейшее свидетельство кризиса романтического мироощущения поэта (неслучайно в «Цыганах» появляются драматические сцены). Слово героя Достоевского всегда обращено к реальному или воображаемому собеседнику: «Наверно, вы думаете, господа, что я вас смешить хочу? Ошиблись и в этом. Я вовсе не такой развеселый человек, как вам кажется или как вам, может быть, кажется; впрочем, если вы, раздраженные всей этой болтовней (а я уже чувствую, что вы раздражены), вздумаете спросить меня: кто ж я таков именно? – то я вам отвечу: я один коллежский асессор» («Записки из подполья»). То же и в ПН – вспомните мысли Раскольникова после чтения письма матери: «Нет, мамаша, нет, Дуня, не обмануть меня вам! <…> Не бывать тому, пока я жив, не бывать, не бывать! Не принимаю! <…> А что ты сделаешь, чтобы этому не бывать?» Как писал М.М. Бахтин, автор важнейшей работы о Достоевском: «Все голоса, вводимые Раскольниковым в его внутреннюю речь, приходят в ней в своеобразное соприкосновение, какое невозможно в реальном диалоге»[11].
Из невыносимого положения (Д. в висбаденском отеле не имеет ни обеда, ни свечи) писателя выручает его друг семипалатинских лет, дипломат, барон Александр Егорович Врангель: он посылает Достоевскому деньги и приглашает его в гости (он живет в Копенгагене). Первую декаду октября Д. живет у Врангеля, из Копенгагена отплывает на пароходе в Кронштадт, откуда приезжает в Петербург. Почти ежедневные припадки падучей болезни и настойчивые визиты и письма кредиторов осложняют жизнь – но Д. «работает не разгибая шеи» (Врангелю, 8 ноября). «В конце ноября было много написано и готово; я всё сжег; теперь в этом можно признаться. Мне не понравилось самому. Новая форма, новый план меня увлек, и я начал сызнова» (Врангелю, 18 февраля 1866).
Все первостепенные герои Достоевского – носители определенной и сложной идеи: поэтому они сначала появляются именно как знак некоей идеи (Мармеладов рассказывает о своей дочери, Пульхерия Александровна пишет о Лужине и Свидригайлове), и лишь потом – во плоти, физически. Именно поэтому Раскольников может сказать: «Вечная Сонечка, пока мир стоит!», а толстому франту на Конногвардейском бульваре крикнуть: «Эй, вы, Свидригайлов!», – прекрасно понимая, что перед ним вовсе не помещик, домогающийся