опилками открыть замок, даже просто металлом слов невозможно, хоть этот металл будет даже благородным, нужно сделать из металла ключ (из слов – стихи), который только к этому замку и подходит.
– Это понятно, но как это случается? Неужели никогда не анализировал – как?
– Сам не понимаю. Как будто это и не я. Анализировать пробуешь, пока ещё не перешёл в состояние поэта, и поэтому ничего не понимаешь, как анализировать то, чего нет? А когда начинается, уже не до анализа: ничего кроме уже не существует, да тебе и не нужно ничего ни видеть, ни понимать: чудо свершается, а как оно совершается – неважно…
– Как поклёвка?
– Я тоже сколько раз хотел момент поймать: как это клюёт? Не могу, и всё тут. Пока не клюёт, не о чем и говорить, а как только клюнет – тумблерок щёлкает, и ты уже не ты, ты сам уже рыба, ты уже не здесь, а где-то…
– Именно: уже не здесь.
– В детстве я ещё каждый вечер пробовал уследить, как это я засыпаю… вот тоже тайна: пока не спишь – нечего и наблюдать, а когда уснул – нечем наблюдать.
– А ведь и умирать, наверное, так же.
– Так же… только круче.
– Выходит, когда спим, пишем стихи и рыбачим, мы вроде как смерть репетируем? Выходит, что смерть – это такой сон, когда клюёт и пишутся стихи? Забавно.
Сорвал с края тропы целый пук странной мяты и спрятал в него лицо… никакая это не мята.
– Может, бросить пить? Совсем-совсем!
– Брось. Думаешь, сразу шедевры начнёшь создавать?
– Не хочу я создавать шедевры, мне дорог сам процесс писания, такой перманентный эксперимент по преодолению энтропии в отдельно взятой душе, по пониманию некой двойственности этого понятия – душа. Из холодного я делаю тёплое, а если повезёт – горячее. Откуда тепло? С той стороны души. Душа – трансформатор, преобразователь той энергии в эту. И той энергии там полно. А наша физика, мы с тобой, изучаем один только из этих двух сообщающихся сосудов и блеем: ах, энтропия… Посочиняй-ка стихи – поймёшь откуда что берётся!.. Нет, пожалуй, бросать нельзя.
– Пить или писать?
– Иногда кажется, что это одно и то же.
– Ну уж… от пьянства – позор, от стихов – слава.
– Слава – это всё детство. Мне достаточно того, что в процессе рождения стихотворения происходит «накачка» души. Мы ведь только сосуды, фляги и фляжки, правда, из добротного пищевого алюминия и нержавейки, и, очень может быть, даже были когда-то полными… а может, и нет, может быть, нас только что сварили, спаяли и скоро используют по назначению: наполнят.
– Самогоном?
– А ты хотел бы птичьим молоком?
– Я бы хотел водой – не родниковой, а речной или из пруда, чтоб там дафнии жили и рыбки…
– Можно и из пруда. Только сначала нас почистят, продрают с песочком от старой вони, продезинфицируют…
– Слушай, а может вся эта пьянка и есть чистка?.. В масштабе народа?
– Пьянка? Нет… Вот стихи – точно чистка.
– Наговоришь… Вообще, что за зуд такой – стихи писать?
– Божий атавизм: творить. Ум, честь