подобрался, точно волк, учуявший свежий запах оленя. Он наклонился над бургомистром и тихо спросил:
– Что же вы с тех пор делали?
– Мы умирали.
Часть третья
Застоявшийся Чертак потёрся мордой о плечо ведьмака и фыркнул, увидев за его спиной сутулую фигуру в зелёном балахоне. Тиур оглянулся и встретился взглядом с владельцем самых тусклых глаз, что когда-либо встречались ему. Человек смотрел так, будто Чимпанская трясина из графства Ойлинд каким-то образом перетекла на его лицо. В нём не было радости, горя, гнева, чопорности или даже тщеславия – одна тягучая, зыбкая тоска. Ведьмаку захотелось отвернуться, но он вспомнил, что любое, пусть самое неприятное существо может стать ключом или хотя бы указателем на его непростом пути. Поэтому он отбросил сомнения и поприветствовал незнакомца:
– Будь здрав! Что тебе угодно от моей скромной персоны?
Горожанин громко хихикнул, затрясся, будто лекарь приставил к его макушке десяток пиявок, и неожиданно гулким басом рявкнул:
– А труба-то у дома скошена! Видать, хозяйка – гулёна! У-пру-пру, три юбки и все в дырьях! Какую ни наденет, всяк кобель её сдёрнуть норовит! У-у-у-у-у-у-у-у-у!
С диким воем сумасшедший отпрыгнул в сторону и побежал по улице, размахивая руками, как мельница крыльями.
«Ну и городишко, – про себя изумился Тиур. – Безумием пропах, как золотарь дерьмом».
Однако спустя минуту он задумался над словами тоскливого.
«Погоди-ка, дружище! – сказал он сам себе. – А ведь вполне может быть, что это подсказка. Только записана она не на листке, а передана через местного дурачка. Да и дурак ли он – поди разберись!»
Ведьмак повёл коня в поводу, внимательно разглядывая дома. Обошёл три площади, миновал семь улиц, ткнулся в переулок, прозываемый Заячьим, увернулся от ведра с помоями, перекинулся парой слов с тугоухим стариком, жующим лакричный корень, и уже решил остановиться на ночлег в первой попавшейся гостинице, как увидел кривую трубу над крышей.
– «Ласковая Нельва» – прочитал он красные, будто клюквенным соком смоченные буквы. – Что ж, от ласки я никогда не отказывался, особенно если за неё не приходится платить жизнью.
Привязав Чертака к коновязи, он толкнул дверь, отозвавшуюся мелкоколокольным звоном. Зал в гостинице оказался небольшим, но уютным. От него не несло прогорклым жиром или дешёвой бейской пудрой, которой обычно злоупотребляют продажные девки, любопытные монашки и чевгарские острозубы, бегающие по дебрям с голым задом. За длинной стойкой красовалась женщина, про которую любой мог сказать: «Съел бы, да мне не предложили!» Она была высока ростом и потому могла легко плюнуть на макушку господаря Тишлы. Пышным грудям явно было тесно в бархатном вишнёвом корсаже, и они норовили показать себя во всей красе, когда хозяйка наклонялась. Талию перехватывал широкий кожаный пояс, отчего бёдра казались ещё более сочными и упругими.
– Н-да, – причмокнул губами ведьмак, падкий до аппетитного женского тела, и только после этого