когда охотники добрались до конца поля, от него остались только ошмётки шкурки. С приближением охотников собаки засуетились, виновато поджимали хвосты, отворачивали в сторону окровавленные морды.
За недосмотр, плёткой досталось и собакам, и псарям. Второго зайца удалось вовремя отобрать. Он ещё был жив, кровь тонкими алыми ручейками текла из раны на горле. Заяц косил на охотников испуганным выпуклым чёрным глазом, и Норманн некстати вспомнил, как он мальчишкой бегал кормил кроликов в крольчатнике.
Видел он, как и забивали их там же, на пне перед клетками, из которых равнодушно наблюдали сородичи, жующие сено. И шоком это было только в первый раз. А вот теперь он сам держал в руках живое пушистое тело, тёплая кровь капала ему на руки, а под ладонью ещё бешено колотится сердце.
– Конрад, покажи наследнику как разделывать тушу, чтобы не повредить шкуру, – приказал отец.
Широкоплечий Конрад в заячьей шапке подхватил зайца и вонзил кинжал в горло. Глаза зайца застекленели. Норманн с трудом сдержал тошноту. Он – будущий воин, он не боится убивать и не боится смерти. Чужая кровь для воина – вода, своя – путь к мужеству и силе. Только сильный воин может переносить тяготы похода, голод и жажду, палящее светило и жалящий холод. Только сильный воин может выстоять в бою и победить.
Под руководством Конрада Норманн сделал несколько надрезов и снял с кролика шкурку. Кожа порвалась и растрескалась, но Конрад всё равно его похвалил.
– Всё правильно делаешь. Ничего, зайцев много, научишься, – сказал он, небрежно откидывая испорченную шкурку в сторону.
Олениху на охотников выгнали псари. Грациозное животное бежало из последних сил: в её тело со всех сторон, как смертельные метки, впились стрелы охотников. Норманн узнал свою, красную с золотым опереньем, под левой лопаткой. Удача! Он попал именно туда, куда целился, а ведь ему мешали деревья, и олениха не стояла на месте.
Норманн оглянулся на отца: одной тяжёлой стрелой он вполне мог добить олениху, но тот отрицательно помотал головой: рано, гоним дальше.
Истекающее кровью обессиленное животное тяжело упало на передние ноги. Олениха наклонила голову, словно в последнем порыве пыталась обороняться от врагов. Охотники спешились, подошли ближе.
– Это твоя добыча, Норманн! – торжественно сообщил отец. – Я предоставляю тебе право отнять у неё жизнь.
Норманн опустил руку на пояс, к кинжалу. Ладонь позорно дрожала, и Норманн до боли в пальцах сжал рукоятку. Только бы никто не заметил его слабости!
– Будь милосердным, убей одним ударом, – напомнил отец.
Олениха лежала на боку и тяжело дышала. Загнанный взгляд красивых светло-карих глаз просил о пощаде. Она взглянула на Норманна, и он почему-то подумал, что она мать для какого-нибудь оленёнка. Который будет ждать её сегодня в лесу, но не дождётся.
Норманн склонился над ней, её шумное дыхание и бешенный стук сердца заполнили его разум.
– Давай, мой сын, покажи, на что ты способен! – громогласный голос отца заглушил все звуки и эмоции.
Норманн