руки и сердца. Сейчас от этих мыслей стало вдруг так стыдно, что аж щёки покраснели. Вот с чего я вообще взяла, что Антон предложение делать будет? Не в его это стиле. Он уж, скорее, мимоходом бы предложил. Сказал бы что-то вроде:
– Поль, а может, распишемся? Как думаешь? Всё-таки давно встречаемся, я к тебе привык уже…
Ненавижу! И хорошо, что он меня замуж не позвал, а то вышла бы за него и стала Полей Запольской. Ха-ха-ха! Это Ксюшка меня вечно так подкалывала, а я ей говорила, что буду не Полей, а Полиной, и тогда никому в голову не придёт смеяться. И правда же, смешно, как всё обернулось! Я ждала перемен в наших отношениях и дождалась. Умора просто!
Я вдруг вспомнила, что несу в руке пирожное. А что? Между прочим, сладкое мне всегда помогает успокоиться. Я развернула салфетку и начала есть. Прямо на улице, плюнув на то, что могут подумать прохожие. Людей в летний вечер полно: парочки, жмущиеся друг к другу, старушки, о чём-то оживлённо сплетничающие, семьи с детьми, велосипедисты, подростки с самокатами, молодёжь с колонками – короче говоря, у всех какие-то планы, дела, а кто-то просто наслаждается жизнью. И только одна наивная, доверчивая идиотка идёт и ест пирожное, перемазавшись кремом. Я представила, как жалко, наверное, выгляжу со стороны, и вот тут, кажется, что-то внутри сломалось. Из глаз потоком хлынули слёзы, застилая глаза и мешая видеть, куда иду.
Прямо по курсу у нас парк, и именно туда я и направилась. Посижу на какой-нибудь отдалённой лавочке, порыдаю всласть, потом пойду домой. А в выходные, пожалуй, сяду в электричку и махну к родителям. Деревня сейчас – самое то, чтобы залечить душевные раны, хотя, вообще-то, я стопроцентный городской житель.
Миновав ворота, я быстро зашагала по главной аллее, стараясь не поднимать голову: мало ли, кто знакомый встретится. В парке тоже шатается куча народу, но мне уже всё равно. Я дожёвывала многострадальную «Корзиночку», давясь слезами. В сумке точно есть влажные салфетки, сейчас присяду и приведу себя в порядок.
Почти все скамейки оказались заняты, и только в самом дальнем углу осталось свободное местечко. Прямо для меня! Под большим деревом, которое даёт спасительную тень. Как же этот гигант называется? Вот Ксюха знает названия всех деревьев и кустарников, а я… Совсем бестолковая, даром что учительница французского! Даже парня вот удержать не смогла… Мысли начали путаться, и я невольно засмеялась. Ну привет, истерика.
Наплевав на всё, плюхнулась на скамейку и снова разрыдалась, закрыв лицо руками. Как же тошно! А Антон… нет, теперь ему больше подходит то слово, которое с этим именем обычно рифмуется! Так вот этот… тот самый, наверное, прямо сейчас встретится со своей Машкой и, может, даже расскажет ей, как расставался с «этой наивной клушей»! И они вместе посмеются.
– Наконец-то ты решился, – скажет Маша, а он ответит что-то вроде:
– Да, прямо гора с плеч!
Слёзы иссякли, и я затихла, успокаиваясь. Конечно, ночью точно буду ещё рыдать в подушку. И завтра тоже, и послезавтра. Но время, как известно, лечит… Однажды я снова смогу улыбаться. Вот только влюбляться больше точно не