осматривал, фотографировал. Еще девушка-следователь, – она повертела пальцами перед лицом, – блондинка такая, неухоженная. Мария… или Марина. Позже вторая тетка-следователь приехала. Очень неприятная. Тощая, с серым лицом, голос прокуренный. И полиция была. Участковый и еще один – майор.
Никита закатил глаза, а считать его вздохи Саша давно перестала.
– Мария, Марина, дед кучерявый, тетка серая… Ну, очень полезная информация!
Саша обиделась.
– Можно подумать, мне до того было, чтобы их запоминать. Но фамилию полицейского знаю. Миронов!
– Кирилл?
– Вроде Кирилл. У меня в блокноте все фамилии записаны и телефон Миронова, только я его с собой не взяла. Как-то не подумала, что пригодится. Я вообще фамилии слабо запоминаю. Вот лица, образы – другое дело, это профессиональное.
– А-а-а, понятно! – протянул Никита. – У меня – наоборот, на цитаты, знаешь, какая память? – и потер лоб, словно припоминая нечто важное. – Все забываю спросить. Чем ты занимаешься? В смысле, кто по профессии?
– Искусствовед. Дед настоял, чтобы в наш университет поступила. Я послушалась и совсем не жалею об этом.
Звуки шансона со стоянки слышны были даже возле подъезда. Из динамиков, как бурный поток, лились страдания воровской души:
Он вбежал к ней, как сойка влюбленная,
Наконец-то мы, Роза, с тобой,
А она ему финкой каленою
В грудь уда-а-арила за упокой…
Среди деревьев мелькала женская фигура с бульдогом на поводке, который хрипло сопел и таскал хозяйку по газонам. Сашу и Никиту соседка не заметила, иначе притормозила бы, чтобы насладиться созерцанием парочки.
Никита остановился рядом с «Фольксвагеном». Он явно не собирался подниматься обратно в квартиру и, судя по его лицу, совершенно потерял интерес к погибшему профессору и, конечно же, к его нерасторопной внучке.
Бросив сумку с фотоаппаратом на сиденье, он повернулся к Саше и с равнодушным видом сообщил:
– Если Миронов тот, про которого думаю, то знаю, где его искать. И дедуля курчавый тоже знаком. Это, по ходу, Дмитрич, хороший дядька. К нему проще подъехать. Он потрепаться не дурак, но это на крайний случай. Сперва лучше с Мироновым поговорить, хотя как сказать? Он на меня зуб имеет.
– За что?
– Да вот за то и имеет! Лезу, куда не просят. Ладно, чего встала? Поехали!
– К Миронову? – удивилась Саша.
– Нет! Для начала – в музей. Ты узнавала, зачем бабушка приходила туда в неурочное время?
Саша растерялась еще больше и пожала плечами.
– Н-нет! Понимаешь, не до того было, – сказала она упавшим голосом и отвернулась. – И насколько это важно, если она погибла на улице?
Шмелев удрученно покачал головой, дескать, как все запущено. Но Саша этого не заметила, потому что достала платочек, промокнула слезы, выступившие на глазах, и быстро глянула на часы.
– Уже седьмой час. Рабочий день закончился.
Никита