он должен будет вернуться в Милан. От того вернется ли он один или в компании человека, которого он хотел видеть меньше всего на свете, зависел успех его срочной поездки.
Автомобиль был подан прямо к самолету. Лысый плюхнулся на заднее сиденье. Водитель молча ждал указаний.
– Есть в вашем захолустье приличный ресторан? – злясь на самого себя за то, что не может скрыть своего раздражения, спросил пассажир. Он подсознательно понимал, что будет оттягивать момент неприятной встречи настолько, насколько это возможно, потому что боится ее. Но признаться сам себе в этом он не мог.
– Несколько, сэр, – абсолютно ровным голосом пробасил водитель, трогая автомобиль с места.
– На твое усмотрение, – бросил Лившиц, – но, чтобы не слишком далеко от центра.
– Сделаем.
Давиду Лившицу на самом деле было сорок шесть. Большую часть своей профессиональной карьеры он проработал в национальной разведывательной службе Израиля. Он сидел в уютном кабинете, получал очень приличное жалованье и работал исключительно головой. Еще десяток лет, и Давид бы с почетом ушел на заслуженную пенсию. Но, через две недели после того, как он отпраздновал свое сорокалетие, случилось то, что случилось.
Операция, которую спланировал его отдел, а на самом деле, он сам, привела к гибели ценного источника.
Давид был уверен, что его очень жестко отчитают и, возможно, даже понизят в должности. Но он никак не ожидал, что его очень тихо выпрут вон
(вышвырнут на улицу без выходного пособия)
из разведки.
Лившиц, несмотря на впечатляющий интеллект и огромный и весьма специфический опыт, и представить не мог, что уволили его по личной просьбе очень большого начальника, близкого друга некоего Петра Строганова. Злой и обиженный, Давид немедленно покинул Израиль. Три долгих года он мотался по Европе, перебиваясь случайными заработками и напиваясь до беспамятства в дешевых кабаках, не подозревая, что находится под пристальным наблюдением людей незнакомого ему Джеффри Мак Брайда, который в свое время убедил того самого Петра Строганова в том, что им просто необходим такой кадр, как Давид Лившиц. И повод для его увольнения подвернулся как нельзя кстати. Некий мистер Доббс, чья личность осталась загадкой для израильтян, ни с того ни с сего пустил пулю в лоб очень полезному моссадовскому стукачу, которого курировал Лившиц
(Мак Брайд не был неженкой, и искренне полагал, что все, кто играл в их игры, готовы к тому, что рано или поздно станут в них жертвами).
Откуда Мак Брайд узнал про Лившица и его таланты, осталось загадкой даже для самого Строганова. Сам же Мак Брайд и дал Лившицу те три года, что тот потратил впустую. Не хотел, чтобы матерый разведчик мог связать факты своего увольнения и последующего предложения работы в крупной инвестиционной компании. Хотел, чтобы Лившиц опустился на дно, ощутил безнадежность своего положения и по достоинству смог оценить это самое предложение.
Все случилось в Варшаве. Лившицу в тот день подвернулась славная халтура, и вечером он мог позволить себе расслабиться на полную, заказывая