у меня вызвало ироничную усмешку. Но, видимо, смешным это казалось только мне. На удивление, в этом ресторане, расположенном у трассы, в месте, где постоянно останавливались большегрузы, нередко праздновали свадьбы и юбилеи. Рядом с ним стояла двухэтажная постройка – с тем же названием, только рядом уже добавилась надпись на английском: «hotel».
Мы ехали с такой скоростью, что я успела рассмотреть и здания, и скучающих торговцев, лузгающих семечки, и дальнобойщиков, которые пили чай из одноразовых стаканчиков и травили байки, стоя за высоким столиком возле киоска с надписью «Чай. Пирожки».
Что я чувствовала, сидя в дребезжащей машине, рядом с женатым мужиком, которому явно не меньше сорока лет? Не знаю. Я пыталась сама разобраться в себе, но не могла. Ощущения менялись, как настроение беременной женщины: то мне было стыдно и противно, то становилась довольна собой, вспоминая, что теперь я тоже женщина, и тот, кто лишил меня девственности, точно не побежит хвастаться всему колледжу.
В принципе, всё нормально. Ну не понравилось. Это тоже нормально. Во всяком случае, я себя так успокаивала. И как же хотелось похвастаться Светке! Единственное, я понимала, что хвастать нужно осторожно, без имён.
Возле подъезда я вежливо попрощалась, он хотел поцеловать в щёку.
– Увидят, – испуганно отшатнулась я, и открыла дверцу.
Давно я так не радовалась приезду домой.
По ступенькам бежала, перепрыгивая через одну. На третьем пролёте глянула в окошко, находившееся на лестничной площадке. «Жигулёнка» уже не было. Фух! Я поднялась выше, своим ключом стала возиться в замочной скважине. Даже когда ещё только проворачивала ключ, услышала, как орала мать. В принципе, дело привычное, поэтому, не раздумывая, открыла дверь.
Мать стояла в коридоре и кричала на Серёжку, материла его, на чём свет стоит.
– Привет, семья, – без задней мысли поставила сумку и только облокотилась на стену, хотела расстегнуть босоножки. Но тут поток гнева переключился на меня. Мама резко развернулась и начала, не сбавляя тона:
– Вот! И эта ещё припёрлась, дармоедка! Тоже ни черта, кроме гулек, на уме! Чего вытаращилась? Такая же дрянь, как твой братец! Все в папашу! Что тот мне жизнь искалечил, что эти!
Меня накрыло волной ультразвука от её ора. И собственного гнева. Моментально радость от возвращения домой улетучилась. Я бросила недоумённый взгляд на брата, схватила сумку и выбежала прочь. Ор матери было слышно ещё долго. Казалось, он меня преследовал даже когда я ехала на автобусе в сторону железнодорожного вокзала.
На улице уже стемнело. Моё собственное отражение злобно смотрело на меня через заляпанное стекло автобуса. Свет фонарей и моргающие светофоры, всё это злило.
На вокзал я ехала в полном неведении, что делать дальше. Ведь не факт, что в в сторону Курелёво сегодня ещё что-то поедет. Но готова была ночевать и на вокзале. Лучше вонючий бомж по соседству, чем орущая мать.
Не знаю, что опять натворил Серёга, хотя, нашей маме много поводов не нужно было. Она последние годы совсем бешеная стала. Любой разговор заходил