скорчила презрительную гримасу. Как так можно?!
Прозвенел звонок. Галдящая, безостановочно и беспорядочно движущаяся масса, начала «растекаться» в направлении разных классов.
С самого первого урока Сашу не покидало непонятное, раздражающее ощущение. Что-то было не так. Что не так, Саша понять не могла. Это напрягало и раздражало еще сильнее. Но чувство дискомфорта возникало на каждом уроке. После «операции по спасению» нерадивого бездельника Щукина, Саша неожиданно сделала для себя вывод, что на переменах никакого дискомфорта она не чувствует.
На математике, снова почуствовав необъяснимое напряжение и раздражение, Саша решила, что пора выяснить причину. Пока Алевтина Егоровна, еще в начале своей долгой учительской карьеры окрещенная Пифогоровной, писала на доске красивым с затейливыми завитушками почерком условие задачи, Саша резко развернулась и ее взгляд сразу же уперся в застывший взгляд Гошки Кулешова. Дернувшись, как будто его ужалили, Гошка вспыхнул, и опустив глаза, принялся очень старательно листать учебник геометрии.
Саша ошалело поморгала. С чего вдруг Кулешов сверлит ее взглядом, да еще таким странным, что она весь день чувствует себя не в своей тарелке. Он вроде нормальный, без заскоков. Это Щукин, который не делает домашнее задание, вечно ведет себя как клоун и от него чего хочешь можно ожидать. А Кулешов не такой. Вроде… Сначала Саша хотела просто подойти на следующей перемене к Гошке и спросить зачем он так смотрит на нее. Но потом она подумала что это как-то глупо будет выглядеть. Ну, смотрит. И что? Он так и скажет – хочу и смотрю, какие проблемы?
Последние два урока прошли «спокойно», без «слежки». Нервирующего ощущения больше не возникало. Видно, Кулешов насмотрелся. Ну и прекрасно…
– Как прошел день? – поинтересовалась Вера Сергеевна у Саши, вернувшейся после окончания занятий в балетной школе.
– Нормально, мам.
Чмокнув мать в щеку, Саша уселась за стол. На улице уже начало темнеть. Как обычно, Саша пришла домой позже матери, вернувшейся с работы. После шести общеобразовательных уроков было еще четыре часа занятий – два яючаса хореографии и два техники танца. Потом еще полчаса проводился инструктаж по поводу предстоящего показательного выступления в одном из подмосковных театров. К счастью на завтра задали совсем немного, и она успела сделать всю домашку во время перерывов.
Вера Сергеевна задумчиво смотрела на дочь. Может она ошиблась, настояв, чтобы общеобразовательную программу Саша изучала в обычной школе. В школе искусств тоже можно было изучать все предметы. Но Вера Сергеевна была убеждена, что упор там делается на то что связано с балетом, а все остальное преподается поверхностно, как второстепенное. Лишь бы можно было выдать аттестат. Саша способная и умная, ей нужно учиться. Вере Сергеевне не хотелось чтобы ее дочь ничего кроме балета не знала. Но с другой стороны, она так устает. Постоянно очень большие нагрузки. Она, практически, не видит детства. Обычного детства, радостного беззаботного, веселого. С дурацкими, бесполезными занятиями, какими-то шалостями, играми, приключениями, подробности которых