глаза. Надо мной склонился пастор, а позади в башню заходили новые посетители, отпускающие в мой адрес шуточки. Больше похожие на туристов-горожан, чем на паломников.
– Простите, тан.
Солнце уже клонилось к закату, а значит скоро вечерняя служба. Посетители разбрелись по балкончикам, любуясь вечерним Блайншвиком и негромко переговариваясь.
– Наговорился? – поинтересовался служитель.
– А? Да, спасибо, – опомнился я. – То, что мне было надо.
– Это последняя группа на сегодня.
– Могу я прийти завтра?
– Тебе есть, где переночевать?
– Нет, – помотал я головой.
– Я могу выделить тебе матрас в комнате послушников. Как тебя зовут?
– Эван. Эван… До-жи.
– Можешь звать меня отец Уло. Так что?
– Спасибо, отец. С радостью приму ваше предложение.
Пускай я уже присмотрел себе место для ночлега в одном заброшенном здании, глупо отказываться. В храме всяко безопаснее, ведь в разных заброшенных местах любит собираться разная шпана. Вроде меня. Хотя… Слышал я истории про монахов-извращенцев. И все они, как один, рассказывают о монахах с добрым лицом и мягким голосом, которые заманивают доверчивых детишек и потом делают с ними всякие непотребства. Ну не может же мне второй раз подряд так не повезти?
Вечерняя служба вышла более долгой, чем я ожидал. Да и народу собралась тьма. Причем весьма зажиточные граждане, я смотрелся среди них белым птером. Честно говоря, руки так и чесались, уж больно удобные цели были рядом, с тугими кошелями и карманами. Однако промышлять в храме – так низко пасть мне не хотелось.
После службы я отыскал пастора, и тот познакомил меня с молодым послушником лет на пять меня старше. Служитель повел меня по коридорам монастыря, попросил достать соломенный матрас и одеяло из кладовой, после чего привел в укромную келью, где уже было расставлено хаотично шесть заправленных кроватей и находилось несколько юных жильцов.
– Свободной кровати для тебя у нас нет.
– Ничего, мне матраса хватит.
– Смотри у меня. Отец Уло любит помогать страждущим, но, если что-то пропадет, ухо оторву, ясно? – с явной угрозой в голосе проговорил послушник.
– Да, тан. И в мыслях не было что-то брать в храме без спроса.
Похоже, мои слова его отчасти успокоили. Остальные послушники, разного возраста, не особо обращали на меня внимание. Я устроил матрас с одеялом в уголке. По-видимому, привыкшие. Часть рукодельничали, что-то шили, часть читали тексты писания и что-то записывали. Я охоч до книг, однако священные тексты никогда не вызывали у меня интереса. Как под светом тлеющей лучины они что-то видят – большая загадка. Перекусив последними фруктами, я еще немного позанимался с аурой, прежде чем плавно перешел ко сну. То ли это такой побочный эффект от моего самолечения, то ли столь скучное медитативное занятие неизменно усыпляет меня.
Послушники встали еще до восхода солнца. Меня также разбудили. Оставлять меня одного в келье никто не собирался. Они отправились на