мне, когда мы вырастем?
– Да.
– Я буду женой эспера! – хихикнула девочка. – Обещаешь?
– Обещаю.
– Тогда поцелуй меня.
– Зачем? Это противно.
– Когда взрослые обещают что-то серьезное, то обязательно целуются.
– Ну… давай.
Стефина прикрыла глаза и осторожно приблизила ко мне свое лицо со вздернутым носиком и вытянутыми губами. Так близко. Я даже мог сосчитать число веснушек на ее щеках. Теплое дыхание принесло запах молока и ягод.
Доски поехали в сторону у нас из-под ног. Я шмякнулся, приложившись головой о ветку. Стефина упала, покатившись к краю убежища. В последний момент я успел прыгнуть и схватить ее за руку. Пыхтя и отдуваясь мне кое-как удалось втащить девочку обратно.
– Надо спуститься. Здесь опасно. Духи земли чем-то сильно рассержены, – произнес я, пытаясь унять бешено стучащее сердце.
Стефина заторможенно кивнула и полезла по веревке следом за мной. Когда мы спустились на землю произошел еще один слабый толчок, сопровождавшийся непонятным гулом. Мимо нас пронеслось несколько ящериц на высокой скорости. На этот раз уже я схватил девочку за руку и потянул по тропинке в обратную сторону. Видимо, произошедшее сильно потрясло ее. Высота дерева приличная. Легко можно себе что-нибудь сломать при падении. Это на мне заживает все как на ящере, а Стефина бы очень долго восстанавливалась.
Подземные толчки участились. Один раз нам даже не удалось удержаться на ногах после очередного удара.
– Слышишь? – сказал Стефина.
Я прислушался и воскликнул:
– Гром!
– Да, – кивнула девочка. – Гремит после каждой тряски. Что-то не так с Пятном Грома.
– Надо родителям сказать. Бежим!
Мы обогнули приснопамятный овраг и понеслись по хорошо знакомой дороге, перепрыгивая через препятствия. Мимо пробегали небольшие ящерицы, жужжали инсектоиды. Мне показалось, что в нескольких местах я увидел извивающуюся радугу, отчего моя душа ушла в пятки. Каждому ребенку известно, что радуга без дождя – предвестница смерти.
Оттолкнувшись от толстого корня, я намеревался перескочить небольшое поваленное деревцо, как сзади меня пнула тугая волна. Потеряв равновесие, я запнулся ногами о бревно и кувыркнулся вперед, больно ударившись руками и лицом о землю. Тело заныло. Где-то рядом неслабо громыхнуло. Стефина впереди вскрикнула. Я вскочил и бросился на помощь. Идти было тяжело, словно мне загрузили на спину наковальню, ноги стали как ватные. Подруга обнаружилась чуть дальше по тропе, лежащей на земле и обхватившей себя руками.
– Стефина, вставай. Надо бежать!
– Не могу. Мне больно. Эван… Мне больно. Мама! – рыдания девочки перешли в прерывистые всхлипы.
Я попытался поднять Стефину, но она словно потяжелела в несколько раз. Как я не напрягался, мне даже в сторону ее оттащить не удавалось. Нужно что-то делать. Бежать за помощью? Остаться с ней? Пытаться поднять? Соберись! Ну же!
– Больно…
Неуловимое умиротворение резко накатило и разлилось по телу теплым потоком. Давление немного отпустило, и я почувствовал