довериться подсознанию было правильным. Часы показывали всего лишь шесть утра, но досматривать ночные кошмары желание уже пропало. Однако и полюбоваться на рассвет тоже не удалось – за окошком словно натолкали ваты, да так густо, что, казалось, открой форточку, и ее будет полный дом. В этот раз туман явил себя во всей красе и, судя по его плотности, отступать не собирался.
– Погода меняется, – потер виски Виктор Степанович, – Вот и потому и давит голову, а я, по-дурости, на самогон грешу…
Рекламацию свояку он решил не предъявлять. Для убедительности выводов относительно плохого качества напитка требовались дополнительные экспериментальные исследования. В принципе, можно было этим и заняться, но Виктор Степанович, прежде всего, был человек дела. Ведь как-никак, а встречать московский скорый кому-то надо.
Чтобы не смущать себя оставленной на столе бутылкой, он выглянул за дверь. Раскинувшийся повсюду туман сразу же лизнул его в щеку холодным влажным языком, дарую предрассветную бодрость.
«Даже умываться не надо», – подумал он, захлопывая дверь перед носом этого утреннего зверя.
Взгляд его снова уперся в бутылку, но теперь он уже решительно подошел и убрал ее в ящик под столом. Подумал. Достал, налил стопку и, после этого, снова спрятал ее под стол. «Теперь правильно», – заключил Виктор Степанович и, в предвкушении, открыл холодильник, чтобы поискать что-нибудь на закуску.
Длинный паровозный гудок прозвучал подобно грому от ударившей из холодильника молнии. Виктор Степанович замер, не сколько оглушенный, сколько ошарашенный, и не верил своим ушам. Он некоторое время тупо смотрел в холодильник, а потом резко захлопнул дверцу, как будто это могло заставить замолчать резкий басовитый звук.
Его сознание не могло взять в толк появление такого гудка. За все время службы на железной дороге, Виктор Степанович мог различить по звуковым сигналам не только марку тепловоза, но и разницу в буксируемом составе. Но то, что он услышал, не соответствовало никакой современной категории. Нет, по молодости ему не раз и не два приходилось слышать что-то подобное, но сейчас это могло быть вызвано разве что странностью рассудка, повернувшегося от реальности в мир воспоминаний.
Поэтому, абсурдная мысль хлопнуть дверцей холодильника, чтобы унять звуковую волну неизвестной природы, в тот момент показалось совсем не абсурдной.
Только когда дверца уже была закрыта, а звук продолжал терзать барабанные перепонки, Виктор Степанович сообразил, что источник его, чтобы это ни было, на железной дороге, а вовсе не в его доме.
Накинув по привычке служебную куртку, он выскочил из дома в чем был – в вытянутых на коленках трениках и шлепанцах на босу ногу.
Разрывая ватную перину тумана, расшвыривая ее остатки шумным дыханием, в клубах пара, на него шел, замедляя ход, самый настоящий паровоз. Рельсы гудели, передавая земле дрожь многотонного колосса, пар валил из трубы и из-под огромных черно-белых колес, по которым двигались длинные стальные дышла, словно жвала гигантского