для меня накидку, прикрыла меня от росы, и я уснул, а она сидела радом, держа мое ружье, наблюдая и прислушиваясь, не грозит ли нам какая-нибудь опасность.
Я проснулся оттого, что солнце светило мне в лицо. Си-пи-ах-ки склонилась надо мной, словно мать, с доброй улыбкой, которую я так любил, и которая никогда ее не покидала.
– Да, – сказал я, – я намного лучше себя чувствую. Сегодня я смогу много проехать, но сперва мы должны поесть, а потом ты поспишь, а я покараулю.
Она спустилась с холма к ручью, вернулась с ведром воды, и мы принялись за еду. Во время еды я не прекращал следить за окрестностями и через некоторое время заметил одинокого всадника, который двигался оттуда, откуда мы пришли. Вначале я подумал, что это охотник из нашего лагеря, ищущий добычу. Но нет – совсем недалеко от него было стадо бизонов, но он к нему не свернул. Вместо этого он продолжал двигаться по нашему следу, ясно видимому ранним утром на свежей траве. Я разбудил женщину.
– Вот он, – сказал я, указывая на него. – Это наш враг. Наконец настал день, когда мы увидим его лицо и когда один из нас – он или я – умрет. Я рад.
До него было еще далеко.
– Когда он приблизится, – сказал я, – я спущусь в кустарник рядом с тем местом, где мы пересели ручей, и, когда он спустится к броду, я пулей собью его с лошади.
– Да, – согласилась моя храбрая женщина, – а я спрячусь с другой стороны с дубинкой и своим ножом. Он не станет думать о ком-то еще, и, если ты случайно промахнешься, я сделаю что смогу. Но ты не промахнешься, ты хороший стрелок. Он упадет с лошади в воду. И, если мы его не убьем, если он убьет тебя, то тогда, муж мой, наши тени вместе отправятся в Песчаные Холмы, потому что я убью себя.
Я заметил, что наш преследователь часто останавливается и смотрит назад и вокруг, а потом снова медленно движется вперед.
– Он боится, что его заметят, – сказал я. – Я надеюсь, что ничего ему не помешает добраться до нас.
Но это произошло, и я был очень разочарован. К югу от него появилось несколько всадников, и он сразу свернул и исчез в глубоком овраге, который шел к реке Двух Талисманов. Некоторое время мы его больше не видели, потом мы заметили его, намного ниже, когда он поднялся их долины и направился через равнину к Барсучьему ручью. Нам больше не было смысла оставаться на вершине холма. Мы сели на лошадей и продолжили путь.
В должное время мы достигли лагеря черноногих и пришли в вигвам Три Солнца. Старик оказал нам сердечный прием и, когда я сказал ему о цели своего прибытия, без колебаний отдал мне священную трубку, согласившись прислать своего сына и нескольких юношей, чтобы те забрали пятьдесят лошадей, которых я ему предложил. Мы оставались там некоторое время, он молился за меня и учил меня церемониям, нужным при обрядах со священной трубкой, пока я хорошо их не выучил. Потом мы вернулись домой – никаких неприятностей за это время не произошло. Я чувствовал себя все лучше. И главное, теперь я видел хорошие сны, а