ругнулся, поднялся рывком, прежде чем она могла бы заметить. Пробормотал что-то о том, что вспомнил о важной детали, которую упустил. Схватил тарелку, громче, чем хотел рявкнул:
– Поем в кабинете, – и, задержавшись у двери, не оборачиваясь, добавил: – спасибо.
Грэм ругался долго, цветасто, искренне и про себя. Что именно так сыграло, злость или её вызывающее поведение, ему было неясно. Воображению же было на истину плевать, и оно ехидно подбрасывало самые откровенные виды и позы с маниакальной настойчивостью.
Какая уж тут еда? Грэм в бешенстве несколько раз с силой сжал и разжал кулаки. Как? Какого дрэка это вообще было возможно? Самое глухое и безопасное место в Союзных Землях, где его не должен был найти и побеспокоить никто! Селяне не в счёт, для них был Тэрри. Рэман уверял, что позаботился об этом лично. Вот уж, действительно, человеческий фактор. Бесконечный, внеплановый – совершенно дурацкий бедлам.
Он пригляделся к тарелке. Жареная картошка. Рассыпчатая и мягкая, с коричнево-золотистой корочкой. Грэм горько усмехнулся. Это не могло быть правдой. Такое количество противоречий и точных очередей в цель за раз просто не должно было вместиться в одно маленькое недоразумение – Сневерг. Мужчина в очередной раз оскалился и всё-таки принялся есть.
Из комнаты сегодня он почти не выходил.
*
Вот честно, не поняла, что это сейчас было. Ну, обиделся этот солдафон, но я же извинилась. Да и не хотела я его оскорблять вовсе. Ну, сорвалась утром, ну истеричка. Ну, устала просто, нанервничалась. Понимаю, что не оправдание. Но и он тоже хорош. Пристал со своими допросами и предрассудками. И я. Прощения попросила. Еды приготовила. Что ещё-то надо? Мой опыт, скудный, впрочем, убеждал: этого – более чем! Нет, есть ещё одно, конечно. Но здесь, простите, не тот случай, чтобы пользоваться таким средством. Да и не настолько мне его прощение нужно. Пфыкнула шёпотом в сторону.
Есть он, видите ли, со мной отказывается. Неужели, думал, что я поверила в эту чушь с его «важной деталью»? Считает, что обед в моём обществе – тень на его репутацию? Было бы, о чём переживать! Не каждого вояку в кадр со мной берут, между прочим! Очень хотелось показать двери простую и очень неприличную комбинацию из пальцев, но вместо того просто крепко поджала губы.
Я кипятилась всю вторую половину дня и к вечеру накрутила себя настолько, что готова была сорваться в темноту идти искать дом той самой слепой Магдалены, лишь бы поскорее убраться отсюда. Не знаю, что меня остановило. Отсутствие дороги и вновь закрутившая снаружи буря, или желание докопаться до правды и взять-таки справедливый… (ну ладно-ладно), хранящий моё самолюбие реванш, но я упорно продолжала сидеть в кресле и читать кого-то из классиков про море. Библиотека в доме была небольшой, но очень качественной.
Заполночь, я всё-таки пробралась в душ и после закрылась в спальне. Грэм признаков жизни не подавал уже давно. То есть не выходил, не совершал никаких звонков и даже не шелестел, как с утра, бумажками. Ну, и ладно. Дрэк с ним. Не желает общаться, и мне ни к чему – мне надо подумать,