в ванне и ограды в саду. Она выспрашивала Рут о состоянии ее здоровья, подвижности суставов, потере волос, качестве сна, пищевом рационе («Вы теряете вес», – говорила она с упреком, как будто давно была знакома с очертаниями тела Рут) и социальных контактах. Она заставила Рут заполнить несколько опросников: «Как часто вы моетесь: а) ежедневно, б) раз в два-три дня, в) время от времени, г) по особым случаям» или «Обведите кружком графу, соответствующую вашему доходу в прошлом финансовом году».
Итогом этого опроса было заявление Фриды о том, что Рут не имеет права на социальное жилье.
– Людям вроде вас обычно его не дают, – произнесла она с явным удовольствием.
В ответ на возражение Рут, что социальное жилье ее не интересует, Фрида со сведущим видом сказала:
– Бедняки не выбирают.
– Беднякам не приходится выбирать, – сказала Рут.
– Бедняки не выбирают, – твердо поправила Фрида.
– Да, я знаю, – ответила Рут, с иронией оценив свою попытку усложнить разговор. – Я повторила прежнюю версию этой поговорки шестнадцатого века, от которой происходит современная. Только представьте себе, она употреблялась уже четыре сотни лет назад.
Брови Фриды высоко поднялись.
– И этому вы учили своих студентов?
– Да, этому, – ответила Рут.
Она гордилась тем, что помнит эту фразу. Ей показалось, что сейчас она могла бы поднять руку и перечислить дни недели девять или десять раз подряд. Или, возможно, всего лишь снова и снова повторять нараспев: «Не имеет права на социальное жилье».
Однако на Фриду это не произвело никакого впечатления. Об этом говорил еле заметный наклон ее подбородка. Она тихонько фыркнула. Рут этот звук показался почти одобрительным.
– Ну что ж, миссис Филд… – сказала Фрида.
– Пожалуйста, называйте меня Рут, – не в первый раз попросила Рут.
– С учетом всех ваших обстоятельств часа в день недостаточно. Я рекомендую вам увеличить время до трех часов. То есть с девяти до двенадцати. И если вы хотите, я могла бы задержаться еще на полчаса, чтобы приготовить вам ланч. При условии, что вы сумеете смириться с моими поговорками.
Рут ощутила раскаяние. Ей нравились поговорки Фриды, нравилось, как она в них верит, нравилось, что в них удобно было верить. Я рисуюсь, подумала она, но не высказала эту мысль.
– Договорились, – сказала Рут, соглашаясь на три часа плюс полчаса на ланч.
– Хорошо, – сказала Фрида. Казалось, она чего-то стеснялась. Потом она добавила: – Мне нравится ваше имя. Рут.
За ланчем Фрида смягчилась. Она приготовила для Рут сэндвич с ветчиной и по ее настоянию сварила себе яйцо и съела его из подставки с Микки-Маусом, из-за которой обычно ссорились Филип с Джеффри. Во время еды она ознакомила Рут с требованиями строгой диеты, которой ей пришлось придерживаться, потому что