распахнулись, и под звон колокольчиков в моей лавочке появился магистр Рейвенс.
Надо сказать, что маг в целом выглядел отлично практически всегда. Да ладно, можно даже без “практически”! Он был хорош даже темной ночью, на кладбище и в склепе!
Но сейчас… сейчас это просто что-то!
Сарочка была со мной целиком и полностью согласна, так как восторженно выдохнула:
– Эффектен как дядя Моня на своих похоронах!
Марель расположилась на стойке и уточнила, ни капли не стесняясь, возможно, слышащего их, возмутительно великолепного лорда Рейвенса.
– Красиво лежал?
– Красиво вставал, – хмыкнула в ответ Книжуля. – И главное, внезапно, его ж уже отпели, вскрыли завещание и даже обрадовались наследству. А тут внезапное пробуждение. Таки я вам скажу, шо с его стороны было некрасиво сначала так радовать народ, а затем настолько разочаровывать!
– Он воскрес?
– Тю. Просто врач в нашей деревеньке был таки не чистый еврей и не смог различить смерть и летаргический сон. Потому Моня таки получил возможность всех неприятно удивить.
Пока магический гримуар в очередной раз делилась подробностями своей былой жизни, а мышь с интересом задавала уточняющие вопросы, мне было не до этого!
Так как лорд Рейвенс во всем его великолепии неукротимо приближался к стойке. И, стало быть, ко мне.
А он реально был хорош! Высок, в шикарном костюме, который больше напоминал армейскую парадную форму. На плечах погоны, на груди лычки и медали.
Сара томно вздохнула:
– А я люблю военных… красивых, здоровенных. Аделька, ну ты только глянь, а?!
Марель негодующе прошипела:
– Она и так смотрит! А надо бы уже хоть что-то сказать!
Я встряхнулась, приходя в себя, и поприветствовала загадочно улыбающегося магистра:
– Доброго дня, лорд Рейвенс!
– Здравствуй, Адель, – и вновь эта легкая, практически незаметная улыбка на красивых губах, от которой мое сердце почему-то забилось быстрее. – Как твои дела?
– Отлично! – лучезарно улыбнулась я ему в ответ. – А ваши?
– Периодически печально.
По идее мне стоило бы отделаться какой-нибудь нейтральной фразой в стиле “Надеюсь, что все тревоги пройдут стороной!” или еще чем-то столь же вежливым и незначительным. Да, точно стоило! Но я почему-то ляпнула:
– А что так?
Легкая улыбочка сменилось широченной и чрезвычайно вредной, а после мне доверительно сообщили:
– Все дело в безответных чувствах к прекрасной девушке.
Я молодец! Я не дрогнула, я даже не моргнула! Лишь сказала:
– Сочувствую.
– Сам себе сочувствую, – все с той же широченной ухмылкой отозвался магистр. – Временами плачу ночами, но в целом держусь.
Где-то за моей спиной в голосину ржали Сарочка и Марель. Судя по всему, в обнимку и периодически хохоча друг в друга, так как звук то становился приглушенным, то вновь громким.
– Ой не могу… ночами плачет! – подвывали они. – Пирожными драму заедает!
– И