становится понятно, что большинство по всей стране будет «против», гроза начинает бушевать сильнее. Она идет восточнее над домом. Я стою на балконе и смотрю на улицу, чувствуя себя под внезапным ливнем как могущественный дирижер города.
Я пытаюсь заснуть. В мусоропроводе гуляет ветер. Надо мной еще пять слоев людей. Подо мной еще двадцать этажей, а под ними земля, изрешеченная подвалами, железнодорожными тоннелями и линиями метро. Вайфай-сетей так много, что они не помещаются на экране телефона.
На первое октября я взяла билет в один конец в Берлин. Одиночество вынуждает меня уехать. Думаю, дальше последует самая важная часть истории.
Серые вороны
Октябрь
Луна Охотника
Когда я прилетаю в аэропорт Шёнефельд, на взлетно-посадочной полосе суетятся стайки серых ворон. На острове они обычное явление, но нигде больше в Великобритании я их не видела. Они были там, на крышах портового города, а теперь встречают меня здесь, в Берлине. Серые вороны позволяют мне чувствовать себя как дома.
В Шотландии мы называем их «воронами с капюшоном». По-немецки они «дымчатые вороны», Nebelkrähe. В Лондоне все вороны черные (Corvus corone), они обитают в Англии и на юге Шотландии. Но в северных широтах, где зимы более холодные, – на севере Шотландии, в Скандинавии, в Центральной и Восточной Европе – вороны носят серые жилеты: это серые вороны (Сorvus cornix). Оба вида кричат почти одинаково, «кар-кар», но серые вороны чаще живут стаями. Берлин и мой остров находятся в пределах их ареала, простирающегося в более дикие и менее населенные районы Норвегии и Польши.
Ареалы черных и серых ворон совпадают в местах, которые называются «гибридными зонами». Гибридные зоны медленно смещаются на северо-запад, и это показатель изменения климата. По мере того как температура растет, многие виды птиц и насекомых постепенно начинают мигрировать в сторону полюсов и селиться на возвышенностях.
Меня привлекают северные регионы, территории серых ворон. Районы, которые по мере изменения климата всё больше сокращаются и смещаются на север, – вот места, в которых я хочу побывать.
Я продолжаю видеть серых ворон по всему Берлину. Вороны, в общем-то, не самые располагающие к себе птицы, но нельзя не оценить их упрямство и ум. Вороны знают, что происходит на их территории, и их поведение часто предупреждает меня о других вещах, к примеру о присутствии хищных птиц. Если вороны устраивают возню, я знаю, что где-то поблизости может быть канюк, пустельга или даже ястреб-тетеревятник.
Наблюдение за птицами – это идеальное лекарство от компьютерного синдрома. Наши глаза устают от телефонов, которые мы держим прямо перед лицом, и от компьютеров. Мы редко смотрим вдаль, а когда всё-таки смотрим, картинка расплывается. Изучая далекий горизонт или линию деревьев, я меняю перспективу и через некоторое время чувствую, как зрение проясняется. Предметы обретают четкость. Глаза отдыхают, и я становлюсь