в засаленных комбинезонах, с небритыми рожами и синими наколками на пальцах. Они с интересом крутили в руках мою блестящую хлебницу, а теперь с возросшим интересом смотрели на меня и мою повязку.
– Чужое брать нехорошо, – я укоризненно покачал головой и кивнул на предмет в их руках, – можно и по рукам получить.
– Да просто любопытная херня, – довольно миролюбиво улыбнулся один из них и протянул инопланетную хлебницу мне. – Тоже кубики конца света ковырял?
Он кивнул на изолятор и показал пальцем на свой лоб, имея в виду мою рану. Его товарищ понимающе хмыкнул и расстегнул комбез, оголяя волосатую грудь, где на солнечном сплетении отсутствовал добрый кусок кожи, но кровь уже свернулась и его рана не кровоточила..
– Лёгкая травма? – с любопытством спросил я, немного расслабившись и забирая хлебницу. Загадочна русская душа загадочна настолько, что нас не особо смущают подобные мелочи, как ранение от непонятно чего.
– Очень лёгкая! – он сплюнул на землю и достал сигарету, неспеша прикуривая. – Но больше мы эту квадратную срань не трогаем, хотя и начали готовиться…
– Ну, хоть не на виду… Ладно, пойду, – я развернулся к гаражу.
– Прикольный аппарат! – не унимался первый, заинтересованно разглядывая мой вездеход. – Сам собрал или купил?
– Сам, но он пока не на ходу… – меня начало тяготить их общество, ведь я не любитель светской болтовни у капота. – Давайте, удачи.
Я махнул им рукой и тут что-то тяжёлое стукнуло меня по голове, отправляя в темноту…
***
Нескончаемая вереница из тысяч полуобнажённых, измождённых гуманоидных существ двигалась по узкому серпантину на высокую гору. Каждый из этих исхудавших до костей, бледных доходяг, нёс с собой небольшой светящийся куб, покрытый витиеватым узором серебристых металлических полос.
Старые и молодые, они молча двигались со своей ношей, под бездонным чёрным небом с редкой россыпью тусклых звёзд и никто не надзирал за ними, никто не погонял их кнутами – они делали это по собственной воле.
Многие умирали прямо на ходу, так и не добравшись до вершины и выпавший из безжизненных, четырёхлых рук, куб падал на каменную, отполированную тысячами босых ног тропу, где раскалывался и оставлял пустой каркас со зловонной жижей внутри, после чего исчезал с тихим шелестом, а умершего сбрасывали с тропы без прощальных слов, ритуалов и тени сочувствия, главное, чтобы не мешал идти другим. Но, через некоторое время, умерший открывал глаза и вновь безмолвно присоединялся к общему делу.
Те же, кто сумел добраться до вершины, оказывались посреди абстрактной пространственной конструкции, составленной из миллионив узорчатых кубов без какого либо намёка на систему. Она была настолько огромна, что её края терялись во тьме и здесь серокожие существа разбредались в разные стороны, забирались на тонкие перекладины, внимательно вглядываясь в переплетение серебристых линий конструкции и сравнивая их с теми, что были на сторонах куба в их руках.
Если