по ступеням, обращённые ко мне улыбающимися лицами люди вскинули на уровень груди широкие свитки, которые сверху я принял за свёртки, и, словно солдаты, синхронно провозгласили:
– КоаДив освещает твой путь, брат!
В следующий момент рулоны свитков раскрылись до земли, показывая свою чистую поверхность. Не совсем представляя, как отвечать на такое приветствие, я прижал руку к сердцу, и глубоко кивнул. Дедушка учил, что такой жест у слабо развитых обществ считается хорошим тоном. Меня смущали свитки. Или как сказал Беледан – Послания? Помня, что случилось, когда я всмотрелся навигаторским зрением на один из них, я, мысленно содрогнувшись, переключил зрение, и медленно пошел вперёд.
В этот раз навигаторский взор видел только яркое свечение, бьющее из свитков, образующее сплошную стену света. Глазам стало больно от яркости, и я вернулся к обычному зрению.
Свитки и правда светились, хоть и не так ярко. Неторопливо шагая по дорожке, я не удержался, и взглянув на один из свитков, едва не сбился с шага. Если бы я не видел, как развернулись свитки, то подумал бы, что собравшиеся держат в руках экраны. Послания, мимо которых я проходил, показывали меня. Однако, словно этого было мало, в каждом отражении я был разный. Вот я после процедуры восстановления, стою в главном зале дворца императора с золотым значком Первого Навигатора на кителе. В следующем отражении я сидел в ресторане с символикой дома Сиган, в кителе военного пилота, и с протезами вместо рук. Другое послание показало меня в зале суда, стыдливо опустившего глаза перед сидящими в зале семьёй и главой дома.
Едва переставляя ноги, я пораженно вертел головой, и только стремление не выставить себя посмешищем толкало меня вперёд. Отражений было больше тридцати, но именно две картины глубоко отпечатались в моём мозгу. Уже виденный мной ранее флот астральных кораблей вёл бой со странными летающими конструкциями, похожими на стрекоз над огромным белым островом, полыхающим и содрогающемся от частых взрывов. Часть шпилей белого пирамидального храма обрушилась, щерясь в небо обломками стен. Изображение быстро приблизилось, пройдя через стены храма, и показало главный зал, с разрушенными статуями, разбитыми алтарями, и огромным бассейном с разрушенными бортиками, на дне которого, под покрасневшей водой виднелись тела в белых одеждах.
Я стоял в окружении охраны, а солдат передо мной держал за воротник стоящего на коленях старого жреца Вабрасэта. Белый головной убор, похожий на корону, кажется, был прикреплён к голове, потому что несмотря на разбитое лицо и перепачканную в крови одежду, сидел будто влитой. Костяная пластина на груди изображала не отпечаток ладони, а рельеф женского лица, где вместо глаз переливались красные драгоценные камни.
Вторым изображением была примитивная лаборатория. Светильники под низким потолком давали ровный холодный свет, освещающий множество рабочих столов, на которых были разложены инструменты, бумаги и совсем неподходящие для этого места предметы. Оружие, кристаллы, зеркала, маски… В центе комнаты находился стол, напоминающий операционный, к которому, прикованный