сказал: «Ну, вот и главное логово всего зла, что творится в нашем муравейнике. Забирайте поскорее эту горе-королеву, и, может, вам повезёт, и ваш муравейник не превратится в то, во что превратился наш…» Сказал и исчез.
Мы же передали стражникам письма для обеих королев и приготовились ждать ответ. Ждать пришлось не очень долго, вскоре ворота отворились, и мне и ещё двоим воинам позволили войти. Правда, дальше королевского двора не пустили, но нам хватило и этого, чтобы понять, что слова долговязого стражника были неслучайны. В королевском дворе хоть и убрано, но чувствовалось запустение и витал запах затхлости, увядания и присутствовало я бы даже сказал, тревожное ощущение какого-то неведомого зла! Крыша и стены замка давно не помнят свежей краски, окна тусклые, запылённые, нигде нет ни блеска, ни шика, присущих королевским дворцам. У нас во внутренних покоях королевы ни пылинки, ни соринки! Многочисленный штат рабочих муравьёв следит за целостностью и блеском дворцовых построек, а рабы поддерживают чистоту и порядок внутри и во дворе. Здесь же, похоже, этого запустения уже никто и не замечает, не валяется мусор под ногами – и ладно! Было непонятно, что же произошло в этом некогда сильном и могущественном мегаполисе…
Гунн вздохнул и после небольшой паузы продолжил:
– Ох, если бы я знал, какую беду везу в собственный муравейник! Своими бы руками придушил всех этих так называемых родственничков! И пусть бы казнили потом меня за это, но спас бы родной город от страшной напасти!
Тут Пашка не выдержал и опять влез с вопросом. Всё время рассказа он так и ёрзал от нетерпения:
– Они, что, чумные все?
– Эх, Пашка, хуже!
– Да что ж ещё хуже-то может быть?! – удивился он.
– А ты слушай и не перебивай, – вступилась бабушка.
Пашка примолк, и Гунн продолжил свой невесёлый рассказ:
– Через какое-то время из дворца показалась вся их местная знать во главе с королевой. Все неторопливые, шумные и сильно ожиревшие. «Словно только и делают, что спят и едят», – подумал я, и, как оказалось, был не далёк от истины. Только она оказалась ещё печальней. Никто из этих муравьёв, обязанных руководить огромным и сложным государством-муравейником, не делал этого так, как нужно. Ни командиры-военачальники, ни сама королева. Военные походы больше не осуществлялись, за новыми рабами набегов не было, а прежних почти не осталось, и поэтому толком ничего не убиралось, не добывалось и не выращивалось. Пурпурные муравьи доедали свои последние запасы из резервно-неприкосновенных кладовых. Да что говорить, если сама королева-мать давно не откладывала яиц, а только веселилась со своими придворными и бедными родственниками, которых почему-то до сих пор не прогнала, а наоборот, привечала. Вот и теперь долго прощалась и слёзно уговаривала сестрицу остаться! Кузина, ломаясь и тоже пуская слезу, обещала