с улыбкой спросил Хэварт. Ответа не последовало. Он рискнул подойти ближе, взять ключи и освободить её от ошейника и кандалов. Девушка – а теперь Хэварт понял, что она из эльфов, – не сопротивлялась. Потом стала растирать затёкшие руки.
– Спасибо, – произнесла она с акцентом. – Я есть Алва. Я теперь есть твоя Алва. Не надо меня быть в цепи. Я буду пойти за тобой сама.
– Не надо за мной никуда идти… Хотя что ещё тебе делать?..
– Ничего не есть.
– Значит, будешь помогать мне. Я научу тебя: встанешь по правую сторону ворот, а я останусь здесь. Умрём за город вместе.
– Я была воевала за свой народ. Господин будет дать мне оружие, и я буду умирать за него, но не за чужой город. Господин желать Алва?
Хэварт стоял перед рабыней в недоумении. Желания пропали у него с тех пор, как он узрел долг: умереть, защищая Маркгарт. Больше желания не нужны: надо просто стоять до конца, до последнего.
– Нет, Алва.
Она не проявила никаких признаков разочарования или радости. Приняла как факт.
– Ты умеешь разговаривать по-нашему. Ты, очевидно, умна. Почему ты не знала, как снять ошейник и кандалы? Элементарно вставить ключ и повернуть…
– Что есть ключ?
– Да как вы дома запираете там у себя без ключей? Ну, ключ – вот он, в руке у меня! И вот замок: щёлк-щёлк – и готово, заперто.
Хэварта почему-то раздражала эта нелепость: надо готовиться к обороне, а он стоит, как перед ребёнком малым, и про ключик с замочком рассказывает. Абсолютно ничего не понимающие глаза со страхом смотрели на его гнев. Со страхом и смирением: она сделает всё, пойдёт за ним на край света, хотя он всего лишь взял со стола ключи…
– Мы были заходили к друг другу без ключа. Друг зовёт друга, и друг заходит.
– Ладно, вставай уже. Хватит сидеть! Пойдём со мной, – кивнул Хэварт пленнице и указал на выход. – Но замки на цепях-то ты уж видела: рабов всегда держат в цепях.
– Мой народ не есть рабы, – отвечала гордая эльфийка, поднимаясь с колен, бледной ладонью касаясь шершавой поверхности стены.
– Никто и не говорит, что вы рабы.
– Мой народ не был сдавался. Никто не был сдавался. Это есть позор для мой народа.
– Хочешь сказать, вас учат не сдаваться? Почему же ты сдалась?
– Я есть позор для мой народа. Я была не успела воткнуть в меня нож. Или я была не хотела… Я была струсила. Я есть позор для мой народа… Я буду умирать за мой господина. Только так я могу быть простить от мои боги.
– Вы не знаете замков и ключей, вы не знаете кандалов и ошейников, вы живёте на свободе или не живёте вообще. Я сейчас жалею, что не знал твой народ раньше, Алва. Они, должно быть, чудесные люди. То есть эльфы…
Алва даже не улыбнулась. Не поняла соли юмора.
Шутка была в духе Хэварта: ошибиться и сделать поправку. Других шуток он придумывать не мог.
По крайней мере, если брать в расчёт безобидные шутки.
Потому