спорить, снял картуз, сел, сцепив руки, наклонился вперёд, изобразив готовность слушать. Рада сделала маленький глоток чая, не спеша начинать разговор.
– Никита ещё не вернулся. Где бы он мог быть, не знаешь? – спросила она, посмотрев на внука поверх чашки.
– Отправил его по делу.
– Вот как?
– С бригадой. – Он откинулся на спинку стула, закинул ногу на ногу и сцепил пальцы в замок.
Рада покачала головой.
– Глеб знает про твоё «дело»?
В доме было очень тихо и пусто. Тепло. За окном снег стал гуще, двор немного посветлел от белизны. К рассвету город припорошит белоснежным.
– Завтра соберу совет, – произнесла женщина, не дождавшись реакции. – Я решила отойти от дел. Пусть будет так. Воевать со взрослыми внуками из-за власти просто смешно, в конце концов.
На сообщение Максим никак не отреагировал, понять, о чём он думает, Рада не могла. «Что творится в голове у этого мальчишки?», – гадала она.
– Глеб поехал за Велигу. В центр, – сказала Рада. – Забрал всех людей.
– Знаю, – откликнулся Максим, вытащил из внутреннего кармана портсигар.
– Не дыми в доме.
Парень послушно убрал папиросы.
– Ведь столько раз просила… – проворчала Рада. Вздохнув, она сделала глоток и снова покачала головой: – Правда, ты никогда никого не слушаешь. Когда я говорила твоей матери, что она не занимается твоим воспитанием, она отвечала, что ты и сам неплохо справляешься.
Поставив чашку, женщина немного отодвинула её от себя, помолчала. Руки у неё были холёные, с отполированными короткими ноготками, на безымянном пальце тускло сверкало золотое обручальное кольцо.
– Может, иногда, действительно, самое лучшее – это не вмешиваться.
Глава вторая
Всю ночь над Петрополем шёл снег, и старания его не прошли даром: к утру город покрылся тонким белым налётом, став похожим на консервную банку, припорошенную сахарной пудрой. Ветер рисовал на мостовых волнистые узоры, змейками стелившиеся под ноги хмурых по раннему времени прохожих, которые цеплялись за свои шляпы, норовившие унестись вместе с ветром прямо в залив.
Фонари ещё горели, когда Павел, держась за воротник плаща, вошёл в Управу. В дверях стряхнул снежную пыль с плеч и фуражки и поспешил в кабинет.
Ночью поспать почти не удалось – одолевали мысли. Когда задремал, проснулся от плача Поля. Полежал с полминуты, ожидая, что Анфиса Алексеевна его успокоит, потом оделся и заглянул в комнату сына.
– Уж не знаю, что с ним, Паша, – чуть не расплакалась пожилая женщина. – Может зубки режутся, только лобик больно горячий.
– Не волнуйтесь, я вызову доктора.
Павел ушёл в прихожую звонить врачу. Тот взял трубку почти сразу, будто ждал у телефона, выслушал, пообещал быть через полчаса. Приехал даже скорее. Пока сына осматривали, Павел топтался в дверях, чувствуя себя совершенно