не дура, – металлически резал Дима, – За жизнь накапливается шелуха вроде ревности, уверенности в своих однобоких взглядах. Даже политические взгляды – это шелуха. Королеве шелуха не выгодна. Ей выгодна пустота и посредственность.
Асю пробрало. Дима резко выхватил клинок философского упрямства из ножен и теперь резал по нервам.
– Стоп! Ты на меня вывалил смесь из снега и химикатов! Из единорожьей шерсти и мухоморового сока! О чём ты? Притормози!
– Чёрная Королева тянет мир в прошлое, не даёт брешам затянуться! – не унимался Дима, словно Ася была по всем виновата.
Дима крепко обхватил пальцами её запястье, до онемения. Ася не сразу заметила. Она смотрела на сугробы, которые покачивались волнами, на полярное сияние над заводами, а потом она увидела чёрную волгу, которая лавировала меж сосен, словно военная лодка.
Друг детства изменился в лице и махнул водителю. Тот притормозил и опустил стекло, внутри сверкнули огонёк сигареты и смоль засаленных волос.
– Не к Палычу ли? – голос Димы пружинил.
– К нему самому.
– Можно с тобой?
Водитель потерянно посмотрел на заводы, отвернулся, бросил сигарету в снег, была не была.
– Садитесь. Только не вмешивайтесь…
Потерянность Аси взрезали слова Димы, сняли её словно пласт прибитого ногами снега.
– Только такие как ты могут противостоять Королеве.
– Да что ты? Я – никто. У меня нет предпочтений. Не люблю ни рэп, ни рок, ни попсу, только вместе. Слушаю Линкин парк и Оксимирона, Пламенева, а еще могу Сию. Фанатики из мира экологии и те, кто их стебёт, одинаково чужды. Я даже не знаю, как относиться к «плохо и хорошо». Я никто. Всегда была цифровым никем… Дима, объясни, объясни пожалуйста.
В глазах стояли слезы, слезы догадки.
– Чёрная королева забрала твоего дедушку. Но мы пойдем его спасать. К заводам.
***
Василий, водитель, жалостливо посмотрел на Асю.
– У вас есть три дня. Пока душа стоит на очереди к переработке, её можно спасти.
Дед лежал на диване. Ася наконец осмелилась и подошла. Протянула руку и подняла кепку с его глаз. И отпрянула, скривив губы. Она не знала, как выглядит человек в коме, но представляла именно так. Еле пульсирует жилка на шее. На веках отпечатался покой, свинцово-надсадный, как на картине Левитана.
У Аси в университете изучали искусство, и как выглядит вечный покой она таки знала. Хоть искусство и ограничивалось для неё в последнее время просмотром картинок в пинтересте, где Мона Лиза с Ван Гогом гнут пальцы в блестящем кабриолете. «Клиповое мышление убьёт ваше поколение», – назидательно кивала головой мама, а затем листала рилсы подружки, которая была замужем за богатым алжирцем, и вздыхала.
– Вы отвезёте нас к заводам? – словно из ниоткуда появился Дима.
– Неа, – начал застёгивать кожаную куртку Василий. – Это не ко мне! Жить хочу.
– Подождите… – наконец очнулась Ася, – вы хотите