да всё равно выгодная партия, что ни на есть. Но свататься Годовит ещё не спешил, решив, что Айя от него никуда уже не денется, а начинать семью стоит ни с дома-шалаша, а с родового гнезда, к строительству которого мужчина приступил, планируя закончить стройку и завести семью с Айей, лета через два – три.
Лета сменили Зимы и возвращались на круг.
От становцев Годовит узнал, что у них имеется ещё одна непростая соседка. В трёх днях пути на север от дома война, в ложбинке меж двух гор, спряталась небольшая избушка, также обнесенная частоколом, где жила самая настоящая ведьма. В довоенные годы ве́дущие матери не были редкостью, они врачевали, принимали роды, знали когда лучше садить урожай и когда лучше собрать. Были они сведущи и в магии, в невидимой энергии, в силе крови, разбирались в мирах яви и нави, разговаривали с духами. Лучше них в этих вопросах были наверное лишь ведуны – колдуны (маги-могуны). Правда Годовит мало, что знал о последних, а вот пару ведьм, одна из которых была молода и прекрасна (это было ещё до войны), а вторая вытащила его прямиком из мира Нави, после страшного ранения, знавал.
А ещё военные генералы и почти все члены правящей знати владели боевой кровной магиец, могу́щей пробить практически любую волшебу, сама ей тоже являясь. И говорили, хоть Годовит и не знал достоверно, что и правитель Белых вод князь и хан, как и князья других земель белой расы, и великий государь всех земель Полмира – Рассинии, богоподобный, непобедимый Русиглав, все они были и воинами боевой кровной магии, и ведуны, что делало их духовную и телесную мощь невероятно огромной.
Познакомится с ведьмой – соседкой Годовит надумал как-то в середине зимы, когда дел было немного, а времени свободного напротив, достаточно. И вот три дня двигаясь строго на север воин нашел, описанную ему становцами долину, между двух сопок. Но присутствие жилья Годовит не обнаружил. Весь день он обследовал долину, передвигался по снегу человек довольно скоро на широких, смазанных жиром лыжах, но странное дело, никаких следов ни то, что жилища, даже зверя, не было.
– Как же так? Где тут ошибка? Что это вообще за место такое? – вопрошал Годовит в пустоту, и вдруг обернувшись застыл каменным изваянием.
Мужчина увидел прямо за спиной старенькую избушку, с покосившейся трубой, стоящую на высоких деревянных сваях, обнесённую частоколом, на который были нанизаны высохшие черепа. Черепа были весьма разнообразные, как волчьи и лисьи, так и медвежьи, и даже пара – тройка человеческих. А перед частоколом стояла старуха, чей возраст уже невозможно было угадать, одета в легкий полушубок, из шкур серых лисиц, растрепанные седые, белые, как всё вокруг окружавший снег, волосы, стянутые грязной косынкой на макушке. Огромная родинка на крючковатом носу и пронизывающий взгляд, взгляд серо – голубых глаз, затуманенных бельмом. Сухие узкие губы, жуткая, почти полностью беззубая улыбка.
– Когойто мне бес сегодня