меня тут… – попробовал ещё раз Пономарёв и, когда Макс повернулся к нему, кивнул под свой стол. – Практикантка с самого ранья забегала…
– Под столом ждёт?
– Днюха у неё сегодня – отпросилась. И пакетик презентовала.
– Ага! – многообещающе сказал Важник и отодвинулся от компьютера ещё дальше, так, что упёрся в подоконник.
– Я пас, – опережая события, сказал Максим.
– А я гол, – передразнил Важник. – Что там, Игорёк, в пакетике волшебном?
– Блинчики с красной рыбой, нарезка мясная, помидорчики, настойка…
– Бабская?
– Сорок оборотов.
– Умница практикантка! Зачёт!
– У меня руль, мужики, – отмахнулся Максим. – Давайте завтра.
Пономарёв покачал головой, Дарт Вейдер снисходительно глянул с футболки.
– Такое богатство – и до завтра? Вечерком, после работы, и оформим.
– Как знаете.
Максим открыл дверь.
– Макс… – позвал Пономарёв.
– А?
– Я твою рубашку на сегодня возьму?
Максим улыбнулся уголками губ и кивнул.
Наукоград Сколково.
Очередная точка Б, в которую он должен попасть из точки А. Очередная ломаная пути, ориентир для физического перемещения тела, и идеальная среда для путешествия мысли. Даже отдавая всего себя управлению машиной, выжимая до капли сосредоточенность, человек парадоксально высвобождает внутри себя ментальную полосу, по которой мчит без оглядки разум. В конце концов, дорога из точки А в точку Б превращается не в странствие материи, и даже не в зачин школьной задачки, а в турне раздумий.
Максим думал о себе и об Ане. Не о них, а именно так – порознь, несмотря на соседство в рванине воспоминаний. Он помнил её слова: «Неужели тебе не хочется сделать шаг вперёд? Четыре года прожили без штампа и ещё сорок проживём?» – и её же молчание, пришедшее следом, и собственную немоту, и безразличие реки Баньки, притока ещё более равнодушной Москвы-реки. Кажется, это был День города. Они попытались сбежать от праздничной суеты и гомона, но не смогли сбежать от самих себя. Возможно, именно тогда она начала паковать свой «чемодан расставания». Возможно, ей просто было больно, она сомневалась, ждала доказательств. Возможно, видела в краснеющем закатном небе какой-то знак, бесконечно грустный символ. Максима же беспокоили уставшие ноги, надоедливые комары и мечты о холодном пиве. Мужчины и женщины на редкость несинхронные в чувствах создания, к тому же мужчины обладают меньшей восприимчивостью к отвлекающим факторам.
Автомобиль ехал на запад. К северу от Можайского шоссе виднелись башни грязно-розовых новостроек, обступивших громадный торговый центр. Под днищем периодически что-то будто бы постукивало, но «Форд» держал своё место в транспортном потоке понедельничного утра. Обнадёживающе собирались тучи, правда, лишь на севере, словно организуя сходку авторитетов, на юге небо было безнадёжно чистым и голубым. Максим пожалел, что не дал себе времени на чашечку кофе. Может,