зашкурена гравировка производителя на подставке. Даже надписи на пластмассовых ручках – и те вытравлены.
Максим потёр лоб, поднял с пола скомканную бумажку и крикнул:
– Студент! – В дверном проёме возник розовый, как поросёнок, Захаркин. – А чем ваш профессор занимался?
– Так это… научной деятельностью… – промямлил практикант.
– Шутишь? – прищурился Максим. – Значит, шашлык-башлык отпадает? Давай конкретней.
– Э-эм, так просто и не скажешь…
– А ты успокойся, подумай. Расскажи всё, что знаешь. Что ваш профессор делал? – Максим заметил борьбу на неспокойном лице практиканта и добавил: – Только человеческим языком, представь, что я студент первого курса.
Захаркин слабо кивнул, набрал в грудь воздух, чтобы начать, но не успел открыть рот, как у него за спиной возникла фурия – низенькая женщина с пышной фиолетовой причёской и ярко-красной помадой на неестественно-пухлых губах. Она влетела в кабинет, как самонаводящаяся ракета, и тут же взорвалась неприятным фальцетом.
– Где он, где он?! Куда вы его дели?!
– Вы кто? – раздражённо спросил Максим, внутренне ёжась от пронзительного голоса, который резонировал с костным мозгом.
– Руководитель кафедры прикладной физики, Мариута Аргентиновна Симонян. А вы?! – выпучила глаза фурия.
– Старший следователь Следственного комитета города Москвы, капитан Дюзов, – неохотно ответил Максим. – Вы были знакомы с покойным?
– Что? Как вы сказали… как с покойным?.. – перешла на шёпот Мариута Аргентиновна. Похоже, ей стало трудно дышать.
– Он мёртв.
– Как?
– Раз и навсегда.
– Женщина, покиньте помещение, – глухо, будто из бочки, раздался голос участкового, держащего практиканта.
– А? Что?.. – Мариута Аргентиновна глотнула воздуха, её глаза приобрели признаки базедовой болезни. А потом она поняла, что ей говорят о теле в коридоре. – А-а… Нет! Того я не знаю, не видела ни разу, носастого этого. С Низамчиком что?! Виталик, – Женщина тронула Захаркина за плечо, – что они с ним сделали? Отстаньте же вы от него. Вцепились, как клещ!
Участковый от растерянности действительно отпустил локоть практиканта.
– Низам Дмитрич исчез… – испуганно сообщил Захаркин с трещинкой в голосе, и, побледнев, посмотрел на Максима.
– Прекратить балаган! – рявкнул Максим, – Глебов! Почему посторонние в кабинете?
– Это я посторонняя?! Это я?! Я не посторонняя! – завопила женщина так звонко, что Максим зажмурился, а криминалист вздрогнул и поспешил выйти.
– Вам знаком человек в коридоре?
– Нет, не знаком, – ответила Мариута Аргентиновна. Она успокаивалась так же быстро, как и вспыхивала, словно две личности сражались за контроль над телом.
– Кем вы приходитесь Низаму Дмитриевичу?
– Я… ему… начальник кафедры, где он… работает…
– Чем занимался профессор?
– Научной