фотографиями. Каждый снимок сопровождался непременным рассказом и пояснениями. Ведь в них отразилась жизнь не одного поколения. А вот и мой старый школьный альбом.
Оказывается, что человечество уже давно изобрело машину времени, и называется это изобретение- фотография. Вот на фото Сашка и Сережка, еще живые, толстая Людка и, конечно, сосед Лешка. И еще воспоминания, которые, как мне казалось, моя память или стерла, за ненадобностью, навсегда, или задвинула в свой самый дальний ящик.
Я вспомнил этот день, хотя прошло уже почти пятьдесят лет. Меня, ученика первого или второго класса средней школы одного из районов города, приняли в Октябрята и вручили алую звездочку с изображением вождя мирового пролетариата в младенческом возрасте.
Да, была такая организация, в которую принимали всех младшеклассников, без особого разбора, но чего-то достойных. Какие политические цели она преследовала, я не помню, да, и в конечном счете, это не особо важно. Главное- это ощущение причастности к чему-то серьезному и значимому. Коллективизм, и начало взрослой жизни, не чета- детсадовским- вот мое понимание политического момента.
Сама процедура торжественного, наверняка, приема в Октябрята, в моем мозгу не зафиксировалась. А врезалось в память другое. Я, счастливый от случившегося, бегу из школы домой в великолепный, весенний, солнечный день, прямиком по лужам, в которые впадают бесчисленные ручьи, смывая последние остатки льда. Громко щебечут птицы, ярко светит солнце, но бодрящая свежесть еще дает о себе знать. Но это совсем не важно. На мне расстегнутое зимнее пальтишко с цигейковым воротником, из- под которого торчит лацкан форменного фланелевого пиджачка с приколотой октябрятской звездочкой. Меня переполняет чувство гордости, и я пытаюсь поймать на себе восхищенные, как мне казалось, взгляды прохожих. Радости- полные фланелевые штаны, почему, не знаю.
Это и есть, наверное, момент счастья, ведь счастье не может быть бесконечным во времени. Оно мимолетно, одномоментно. И человеку крупно повезло, если таких ярких вспышек в жизни много, и совершенно не имеет значение, что явилось причиной радости.
Так вот, повторюсь еще раз, я не знаю, какие цели преследовала Октябрятская организация, но то что она имела четкую структуру- это точно. Весь класс разбивался на “звездочки”, по пять человек (по числу лучей звезды). Выбирался командир, который за что-то отвечал, потом еще кто-то и, наконец, девочка- санитар, которая, на самом деле, и была, по сути, самым главным персонажем. Ведь в ее обязанность вменялось каждое утро, перед занятиями, проводить санитарный осмотр октябрят, обращая особое внимание на чистоту рук и ногтей, и другие интимные подробности. Иногда, бывало, прибывший в школу, октябренок не соответствовал, выше перечисленным, требованиям, и тогда, немедленно, он брался на карандаш. Безобразие докладывалось учителю, а он, в свою очередь, принимал меры. И если, на перемене, не удавалось проучить эту девочку, навешав ей тумаков, по причине ее физических превосходств, то тогда ее, вынуждено и без пререканий, приходилось уважать и подчиняться ее авторитету. Почему с ней нельзя было просто договориться, я не знаю, наверное, потому, что лично у меня такой необходимости не возникало. А может быть потому, что большие девочки всегда были вредными, а мои уши были чистыми.
А еще, кроме всего прочего, нас, октябрят, загоняли, с какой- то маниакальной настойчивостью, в хоровое пение. Причем полнейшее отсутствие музыкального слуха и голоса не было гарантией освобождения. Всех инвалидов по пению, и меня в том числе, определяли во вторые голоса, ставили где-то с боку грандиозного, многоярусного строения под названием школьный хор и заставляли петь прогрессивные песни. Одна из которых, была про космос. Мы, в соответствующем антураже, одетых на голову картонных ведрах, изображающих скафандры, мелодично, под баян, отсчитывали секунды до старта. Со стороны, казалось, что, непременно, нас, и именно, в эту минуту, должны запустить на орбиту Земли, на смену героических собак: Белки и Стрелки. Наверное, потому что октябрят, на тот момент времени, было в избытке, а собак не хватало.
Но это лирическое отступление, состоящее из сплошь теплых воспоминаний, омрачает очень некрасивый поступок с моей стороны, который висит на душе крупной бусиной, нанизанной на нитку жизни. И хорошо, если, в этом смысле, эти бусы редкие и мелкие, а не шикарное ожерелье.
У каждого человека есть жизненные моменты, за которые ему стыдно. Пытаться забыть о них, и выбросить из головы невозможно. Можно только попытаться раскаяться, рассказав про них…
Итак, в квартире напротив, на одной лестничной площадке, жил мой одноклассник Лешка. Нормальный пацан, с сформировавшимся сильным характером и со своим четким представлением о жизни. Хотя мы и были одноклассниками и соседями, но как-то, не дружили. Так иногда бывает. У нас разные были компании, не потому что я старался учиться хорошо и с интересом, а он не старался, вернее он не учился вообще. В нашей дворовой банде я его не видел, среди компаний одноклассников его тоже не было. Не скажу, что он был нелюдимый, нет. Но после школы он куда-то проваливался с концами, а выяснять чем он занят, мне было не к чему. Наши отношения носили скорее деловой характер, но об этом чуть позже.
На дворе- майский