за разом прокручивая в голове эту мысль, ненамеренно возвращался к двум красавицам-Дружинницам. Да уж, с этой парочкой явно придётся что-то делать. Может, отослать их на Землю?
С другой стороны, зачем? Что плохого в их особом внимании? Отчасти оно мне даже льстит. Тешит мужское… или даже демонское самолюбие. Стоит оставить всё как есть?
Или всё-таки открытым текстом послать обеих?
Но зачем? Только из-за того, что конкретно сейчас мне некогда уделять им время? Или потому, что не стоит заводить отношения с Дружинницами? Так всё же вывести их из Дружины?
К чёрту! Сейчас явно не до этого. Посмотрим, к чему приведут наши странные отношения. Я уважаю обеих девушек и тупо использовать их не собираюсь. А дальше посмотрим…
Да, пора сосредоточиться на деле, а то мой мозг будто старается увильнуть от тяжёлой работы, подсовывая ненужные в текущей ситуации мысли. А ведь впереди действительно опасная встреча. На кону минимум две жизни – моя и Инси.
Почти стемнело. Впереди показался возвышающийся над лесом холм. Я доберусь до места раньше назначенного времени, но это абсолютно не гарантирует того, что я обязательно прибуду первым.
Что меня ждёт? Посланники местного Владетеля явно потребуют меч. Интересно, что ещё им может понадобиться? Моя жизнь? Банально. Признание поражения войск Лисанны и массовые клятвы гулей да примкнувших к госпоже Милье людей Мадтеону Вязию? Или, точнее, «Создателю» – ведь именно под этим именем жители Голлеи знают его?
Да, такой вариант очень даже возможен. И, быть может, я бы согласился на него: увёл бы свою Дружину да попросил бы Лисанну прекратить борьбу и сдаться… Это было бы разумно. Вот только госпожа Милье вряд ли пошла бы на такой шаг и билась бы до конца. И без моей поддержки, скорей всего, проиграла бы. А я не хочу, чтобы Лисанна и гули погибли.
И уж конечно, я не желаю отдавать никому свою катану.
Так что капитуляция – не наш метод.
Лошадь неохотно поднималась на высокий холм, продираясь через густую траву. Сперва я хотел оставить её внизу, но решил, что не пристало Ильяризу топать на своих двоих. Будет очень неприятно, если противники явятся на лошадях и будут возвышаться надо мной. Нужно вести переговоры на равных. Минимум на равных.
Попав на плоскую вершину, я понял, что – как и почти всегда – оказался прав. Метрах в тридцати от меня расположились восемь всадников, стерегущих запряжённую гнедым тяжеловозом тюремную телегу.
– Господин… – еле слышно прошептала Инси, прильнув к металлическим прутьям и впившись в меня преданным взглядом. По её грязным, в ссадинах щекам потекли слёзы.
Я гневно сжал зубы. Мой первый Страж выглядела совсем исхудавшей и измученной: алая коса растрёпана, артефактный балахон превратился в тряпку, сквозь разорванную ткань куртки и штанов виднеются синяки с кровоподтёками. Бедняжка…
– Не переживай, милая, – как можно теплее произнёс я, продолжая двигаться в сторону всадников, – скоро твои мучения закончатся.
– В приличном обществе, Ильяриз, принято