очень надеюсь и верю, что моя книга понравится тебе, мой дорогой читатель, и, возможно, в какой-то мере тебе поможет жить и чувствовать. Я же откланиваюсь и желаю тебе приятного чтения. И помни, мой дорогой читатель: мы станем ветром…
С искренними и самыми добрыми пожеланиями,
Тимофей Громов
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава первая
Снег. Всё, что он видел,—это снег. Повсюду—в метре от него, сбоку от него и далеко за горизонтом—был снег. Пугающая мёртвая тишина, ледяная, как смерть. Снег. Мерзкий и противный холод. От которого никуда не денешься. И всё бесполезно—прыгай, приседай, трать свои силы, а он всё равно, как червь, забрался в твоё тело и убивает тебя изнутри. Ты пытаешься согреться, что-то предпринять, но нет. Всё бесполезно. И холод об этом знает, и ждёт, и никуда не торопится. А главное—тихо. И очень страшно от этой звенящей мёртвой тишины.
Костя поднял глаза к небу и просто замолчал, будто увидел то, чего не видел или не замечал прежде. Простой завораживающий красоты. Причудливого танца снежинок—они, медленно кружась, ложились ему на руки, плечи, волосы. Завораживает. Снег. И тиши-на. Мёртвая. Навевающая ужас и благоговение перед всемогущей стихией, что и создаёт, и уничтожает. Снег. Он попытался вглядеться вдаль. Снег слепил глаза. Очень далеко он увидел смазанные чёрные точки. Можно было не волноваться, но стоило поспешить.
Небольшими прерывистыми шагами подошла Таня, у неё был взгляд очень усталого и измученного тяготами пути человека. Который мало спал и почти ничего не ел последние три дня. Она окинула взглядом Костю с надеждой на возвращение домой, хотя и сама до конца в это не верила, но и сдаваться не собиралась. Столько пройдено километров—и ради чего? Просто отказаться от всего, опустить руки и умереть посреди этой заснеженной пустыни от холода или быть загрызенной волками? Нет, эта перспектива ей явно не нравилась. Она хотела вернуться в привычный мир гаджетов и светской моды, которую диктовали ей обложки глянцевых журналов.
–Это они?—спросила Таня.—Но ведь они ещё далеко, а маме надо отдохнуть, она очень устала.
–Да, ещё есть немного времени, но задерживаться опасно,– сказал Костя.—Этот склон очень коварен, оползень может сойти, и тогда поминай как звали. Не хотел бы я вниз прокатиться.
–А главное—с ветерком,—сказала Таня.
–Юмор,—произнёс Костя.—Всё, что остаётся у нас, когда мы на грани отчаянья,—это юмор. Мы пытаемся себя подбодрить, чтобы окружающие не заметили ту безнадёжную ситуацию, в которой мы оказались, и только мы понимаем, насколько всё хреново. Просто признать это—всё равно, что признать поражение, это очень трудно. Гордыня и амбиции.
–С чего ты решил?—спросила Таня с недовольным видом.
–А разве нет?—ответил Костя, посмотрев на неё.—Ты ведь на-верняка и дня в своей жизни не проработала, по одним твоим цацкам это понятно. Ты привыкла получать то, что хочешь, как хочешь и когда хочешь.—Костя