честно ответила:
– Пробовала, когда жила в Мулене. Как-то я сделала шляпку, и одна женщина в Виши похвалила, сказала, что она очаровательна, но больше никто не заинтересовался. Теперь я делаю в основном для себя. Мне… мне просто нравится это занятие.
– Это видно. А эти свои интригующие наряды, которые вы носите, вы тоже сами делаете? Правда? Как это удивительно! – (Уже во второй раз она употребила слово «удивительный». В груди у меня стало жарко.) – Знаете, в Париже, на улице Лафайет есть превосходный галантерейный магазин. И там продают шляпы самых разных форм. Если хотите, в следующий раз я привезу для вас кое-что.
Я готова была расцеловать ее:
– Конечно хочу, даже очень! В Компьене выбор не очень богатый.
– Ну уж, сравнили тоже, Компьень и Париж! Интересно, что бы сказал по этому поводу Бальсан? – Эмильена минутку подумала. – Все равно что сравнить осла с породистой лошадью. – Она засмеялась и сняла шляпку. Я протянула руку, чтобы взять и поставить на место, но не тут-то было. – Сколько за нее хотите?
Я так и замерла. Понятия не имею, сколько сейчас стоит готовая шляпка.
– Пусть это будет для вас подарком.
Она прищелкнула язычком:
– Ma chère, вы должны назвать свою цену. Женщина не должна ничего отдавать бесплатно.
– Ну, десять франков, – выпалила я.
Мне казалось, что я запросила слишком много, но она лишь вздернула бровь:
– Всего-то? Продано. Я надену ее, когда в следующий раз отправлюсь в Тюильри пить чай. Там все лопнут от зависти и обязательно захотят узнать, где я купила столь очаровательную chapeau.
Вся дрожа от волнения, я повернулась к столу, ломая голову, как бы получше завернуть ей покупку, но она положила руку мне на плечо. Ее чистый запах, приправленный эфирным маслом с ароматом розы, пронизал все мое существо.
– Думаю, вас ждет большой успех, Коко Шанель. И я помогу вам в этом.
13
Когда Эмильена уехала в моей шляпке, весело помахав рукой на прощание и обещая скоро вернуться, мне стало грустно. Несчастная, одинокая и покинутая, я стояла у входа в дом, у моих ног вертелись, что-то вынюхивая, борзые Бальсана, а я печально смотрела, как ее экипаж удаляется по дороге к железнодорожной станции.
Подобные обещания я слышала и прежде. Я повернулась и вошла в дом.
– Ну чего ты раскисла? – спросил Бальсан. – Эмильена всех очаровывает, но мало кто нравится ей самой. И если уж она сказала, что вернется, то обязательно это сделает.
Он не понял, отчего мне стало грустно, откуда ему было знать о моей уверенности, что мне на роду написано: рано или поздно все от меня уходят, а я остаюсь одна. Мне не верилось, что Эмильена вернется, но я знала: если она не вернется, жизнь моя потеряет смысл. Я с головой погрузилась в работу, всякий раз хмуря брови, когда чуяла ее запах: все, к чему она прикасалась, пахло ею. Но, увы, запах этот быстро улетучивался. Бальсан заметил мое настроение. Он перестал навещать меня в постели, с утра до вечера занимался лошадьми. Наконец я не выдержала одиночества, спустилась вниз