Миха, не вдаваясь в подробности, чем он в тех кустах занимался.
– Может, они там мазохисты все, может, им головная боль нравится, – философски предположил Слон.
– Я им покажу мазохизм, – в который раз за вечер пообещал Дронт. – Эти чмо у меня раком встанут и говно жрать будут, и добавку клянчить…
На прошлой дискотеке из кармана куртки Дронта, висевшей в гардеробе, испарился плеер, неосторожно там оставленный. В пропаже приятели обвиняли визитеров из “Бригантины”, заскочивших по-соседски в тот вечер.
Дронт пылал жаждой праведной мести. Миха, всегда с ним соглашавшийся, тоже был готов мочить бриганов — хоть в сортирах, хоть на свежем воздухе. Трусоватый Укроп считал, что связываться с отморозками не стоит. А что думал по этому поводу Слон, он никому не сообщил.
– Ты, Укропина, в натуре, их наружу вымани, в-о-о-н туда, – Дронт махнул рукой в сторону маленькой рощицы на задах лагерного клуба.
Местечко казалось подходящим для мужского разговора в непринужденной обстановке, свет от фонарей туда не доставал и пешеходные дорожки поблизости не проходили.
– А если не выйдут? – кисло поинтересовался предназначенный на роль живца Укроп.
– Придумаем че другое. Лишь бы приперлись нынче…
Дронту больше всего хотелось взять толстый березовый кол и повстречать обидчиков на полпути между лагерями. Разобраться спокойно, без оглядки на возможных свидетелей.
Но он знал, что компаньоны этот план не одобрят – кому охота торчать в темном лесу, не зная, по какой из дорог пойдут бриганы и пойдут ли вообще сегодня…
05 августа, 21:39, ДОЛ “Варяг”, комната Астраханцевой.
– Открыто! – прозвучало из-за двери. Света вошла.
Ленка жила одна в двухместной комнате на первом этаже БАМа; в лагере личного состава – вожатых, воспитателей и обслуги – как всегда не хватало.
Народу в небольшой, освещенной двумя свечами и пропахшей сладковатым дымком комнате оказалось много. Ленка; Масик, забравшаяся с ногами на кровать с панцирной сеткой; Клайд – высокий парень с длинными, давно не мытыми волосами; приятель Клайда – маленький, худосочный, пробормотавший свое имя так, что Света не расслышала; парочка, забившаяся в самый темный угол, куда не доставало колеблющееся мерцание свечей, – и абсолютно не реагирующая на окружающую действительность.
А еще там был Пробиркин, которого Света впервые видела в этой компании. Выглядел Доктор, с учетом освещения, романтично. Живописно растрепанные черные волосы и горящий взор делали плаврука похожим на начинающего поэта, подражающего внешности лорда Байрона (сходство дополнялось торчащей из кармана свернутой в трубку потрепанной рукописью).
Впрочем, причиной сверкания глаз Доктора могли быть три пустых стеклянных фляжки из-под коньяка, стоявшие на столе среди разнокалиберных стопок, рюмок и стаканов. Коньячные эти емкости слегка удивили Свету. Ленкины приятели редко бывали при деньгах и обходились обычно более прозаическими напитками.
Встретили