и стоит объяснить относительный успех в отношениях Комиссии с Синодом, епархиальными архиереями и духовными консисториями. Дилемма «сохранения старины» и «удовлетворения духовных нужд» прихожан, «археологической реставрации» и «сохранения памятника» зачастую решалась не столько за счет налаживания контактов с местным церковным начальством и воспитанием ответственной церковной интеллигенции из числа духовенства и членов церковно-археологических обществ, сколько за счет непосредственного обращения председателя ИАК к Обер-прокурору Синода. Распоряжения последнего становились обязательными для епархиального начальства и приходского духовенства. Парадоксально, но именно существование синодально-консисторской бюрократии оказалось в дореволюционной России фактором, обеспечивающим сохранение памятников церковной старины. К тому же стоит отметить и достаточно высокий культурный уровень дореволюционного клира, который позволял ИАК надеяться на сотрудничество и взаимопонимание в деле сохранения христианской древности. Десятилетия подобной практики создали более менее надежный механизм взаимодействия между ИАК и провинциальным духовенством и епископатом. Этот механизм оказался разрушен в 1915–1918 гг. даже не столько изменением общественной ситуации в стране, сколько амбициями высшей церковной иерархии, тяготившейся своей зависимостью от канцелярии Обер-прокурора и необходимостью согласовывать свои действия со специалистами-архитекторами из числа мирян.
Следующий этап развития церковно-археологического движения был связан с Поместным собором 1917–1918 гг. В условиях всероссийского общественно-политического кризиса Собор должен был высказаться по проблеме культурного наследия и церковного искусства, так же как он сделал это по вопросам собственности. Соборные деяния закрепили ту практику церковной археологии, которая сложилась к этому времени. Определение Собора от 8 декабря 1917 г. «О круге дел, подлежащих ведению органов Высшего Церковного управления» к вопросам Высшего Церковного Совета относило «учреждение церковно-археологических обществ, комитетов, древлехранилищ и утверждение их уставов, попечение об охране памятников церковной старины и развитии церковного искусства»[89]. К совместному ведению соединенного присутствия Священного Синода и Высшего Церковного совета относилось «наблюдение за строго православным и художественным направлением церковного искусства, зодчества, иконописи, пения и прикладных искусств»[90].
Предполагалось создание Патриаршей палаты церковного искусства и древностей. Впрочем, эта идея принадлежала не соборянам, а думцам. Еще 13 марта 1914 г. бюджетная комиссия Госдумы, выделив деньги для строительства здания Патриаршей библиотеки в Москве, высказала пожелание о создании при ней общерусского церковного древлехранилища и даже предполагала найти сметные суммы для ее создания в 1915 г. На Соборе решению о создании палаты