же, как не он? И что ты там делала с ним?
– Целовалась, – испуганно пролепетала Элис.
Кэтрин словно обухом ударили по голове.
– О, господи, – сказала она. – О, господи, что ж мне делать?
– А это плохо, мама?
Кэтрин нахмурилась.
– Плохо? Нет, нет, это совсем не плохо! – вскрикнула она. – Это… даже хорошо. Только вот что: пусть папа об этом не знает. Даже если спросит, не говори ему! Он… да он с ума сойдет. А сейчас вот что: будешь сидеть весь вечер рядом со мной, и никаких там Джимми Мэнро, ясно? Может, папа все-таки об этом не узнает. Господи, ну сделай так, чтоб не узнал!
В понедельник Акула Уикс сошел с вечернего поезда в Салинасе и сел в автобус, направлявшийся к перекрестку, от которого ответвлялась дорога на Пастбища. А уж оттуда он пешком потащил свой саквояж – до дому оставалось четыре мили.
Ночь была ясная, теплая, все небо в звездах. Горы таинственным приглушенным шумом приветствовали его возвращение домой и настроили на мечтательный лад. Он шел задумавшись.
Похороны понравились Акуле. Красивые цветы, и к тому же так много. Женщины плакали, мужчины передвигались по дому торжественно, бесшумно, и все это пробудило в его душе тихую и, в общем, приятную печаль… Даже отпевание, торжественный ритуал, которого никто не понимает и в который никто не вслушивается, таинственным образом влил в его душу некие целительные токи, благотворные для тела и ума. Целый час он пробыл в церкви, отрешившись от мирской суеты; аромат ладана и цветов навеял на него тихую благость, и перед взором его приоткрылась вечность. Все это возникло в нем благодаря величественной процедуре отпевания.
Тетушку Нелли он почти не знал, но ее похороны доставили ему огромное удовольствие. А родственники, вероятно, уже проведали о его богатстве и обходились с ним почтительно. И сейчас по дороге домой он вспоминал все это, и время пролетело незаметно, путь сократился – Акула неожиданно быстро дошел до Райских Пастбищ и до лавки.
Владелец лавки Т. Б. Аллен всегда был в курсе всех новостей; кроме того, старик любил и умел раздувать в слушателях интерес, притворяясь, будто бы он до смерти не хочет ничего рассказывать. Самая пустая сплетня превращалась в волнующее известие, когда за дело брался старик Т. Б.
Когда Акула вошел в лавку, там был только хозяин. Т. Б. уселся на откидной стул у стены, и глаза его зажглись любопытством.
– Люди говорят, ты уезжал, – произнес он тоном заговорщика.
– Я был в Окленде, – сказал Акула. – Надо было на похоронах побывать. А заодно я там надумал провернуть одно дельце.
Т. Б. выждал ровно столько, сколько полагал необходимым и спросил:
– Ну и как, серьезные дела?
– Да я бы не сказал. Заглянул в одно предприятие.
– И акции купил? – почтительно поинтересовался Аллен.
– Купил кое-что.
Оба опустили головы и сосредоточенно разглядывали пол.
– А без меня тут что-нибудь случилось?
И тотчас же на лице старика появилось выражение досады. Видно было, ему ужасно не хочется рассказывать